Так уж сложилось в нашей стране, что о полицейских – либо плохо, либо ничего. Ошибусь ли, если скажу, что для большинства полиция – злая и порочная система, состоящая в подавляющем большинстве из плохих парней? Какими словами их зовут в народе, перечислять не буду, они общеизвестны. И по большому счету, в этом конфликте полицейских и общества виновато бесправное положение самих полицейских.
Полиция – действительно закрытая система, мало кто из гражданских догадывается, что происходит у нее внутри, чем она живет, какие проблемы у самих сотрудников. Многие, наверное, думают, что они живут в параллельном мире: не страдают от безудержного роста цен на товары, ЖКХ, налогов, их родные не пользуются услугами российского здравоохранения, как мы. Дети их ходят в какие-то другие школы. По факту же у полицейских такие же проблемы, как и у обычных людей, только об этом они должны молчать. Как говорил один из моих соратников, бывший военнослужащий, самые бесправные в этой стране – военные и полицейские.
Если бы не личные проблемы знакомых мне полицейских, я бы тоже не догадывалась о том, что происходит внутри системы. Вот пример истории, которая разворачивается на моих глазах прямо сейчас. Супруга полицейского в результате врачебной ошибки стала инвалидом. У них есть единственный сын, подросток, в котором отец души не чает. У ребенка обнаружили тяжелую болезнь, в России она не лечится, надо ехать за границу, время не терпит. Нужна большая сумма, но у семьи ипотека, продать квартиру нельзя.
Еще одна проблема: доверить кому-либо сына он не готов, ребенок – смысл его существования. А сам ехать с ним на лечение не может, сотрудникам полиции запрещено выезжать за границу. Если увольняться, неясно, на что содержать жену и сына. Идти в охрану? Сомнительный вариант. А куда еще?
Полицейский понимает, что, по большому счету, именно система виновата в его безысходном положении. Но он продолжает делать свое дело. Недавно, например, допрашивал женщину, требовавшую прекратить раскопки в охраняемой природной зоне. Не допрашивать и не задерживать ее он не может, есть риск потерять работу, быть уволенным, а на кону здоровье и жизнь драгоценного сына, благополучие семьи.
Служить в полиции очень тяжело, не столько физически, сколько морально: зависимость, давление, беспрекословное исполнение любого приказа, а прав почти никаких. Сотрудники не имеют права состоять в политических партиях, высказывать свое мнение, им запрещено ездить за границу, а самое главное – социальная незащищенность
Система затыкает рот людям в погонах и связывает их по рукам и ногам определенной суммой. Они должны решать свои проблемы в рамках этого вознаграждения, а о существовании проблемы нужно молчать. Какова сумма этого вознаграждения? Я знаю подполковника полиции, который со всеми надбавками получает в Туве ежемесячно 80 тысяч. Это огромная сумма для бедного региона. Чтобы сохранить работу с такой зарплатой, человек готов на все. Например, задержать кого-то за обычные исторические фотографии в социальной сети, как в моем случае.
Служить в полиции очень тяжело, не столько физически, сколько морально: зависимость, давление, беспрекословное исполнение любого приказа, а прав почти никаких. Сотрудники не имеют права состоять в политических партиях, высказывать свое мнение, им запрещено ездить за границу, а самое главное – социальная незащищенность. Мой сосед полицейский вот уже более 20 лет стоит в очереди за жильем в МВД Тувы, сейчас он на пенсии, не надеется, что дождется своей очереди. По большому счету, у него нет никаких возможностей защитить свои права, он не может жаловаться. Разве что написать рапорт своему руководству. В отличие от российских коллег, американские полицейские имеют право состоять в политических организациях, заниматься бизнесом в свободное от работы время, если отсутствует конфликт интересов. В России это исключено.
Поголовное бесправие и порождает чудовищную коррупцию среди полицейских. Все знают полковника Захарченко, но кто знает, сколько таких полковников и им подобных по России? Масштабы иные, суть – одна. Не имея возможности дополнительного легального заработка, ощущая себя бесправным винтиком системы, они вживаются в нее и стремятся воспользоваться малейшей возможностью, чтобы извлечь любую выгоду из служебного положения. Так рождаются коррупция, вымогательство, взяточничество, круговая порука.
Впрочем, какой смысл задумываться о репутации, если знаешь, что рейтинг доверия к твоему учреждению в народе в любом случае невелик. И, возможно, ниже опускаться ему уже просто некуда. Полгода назад в Кызыле полицейские задержали группу сирот, которые долго и безуспешно борются за положенное им по закону жилье. Они встречались с руководством Агентства по делам детей, но были безосновательно задержаны и помещены в спецраспределитель на целые сутки.
Во время суда над сиротами, выступая в качестве обвиняемых, полицейские не нашли ничего лучшего, как открыто лгать судье. И если бы не случайное видео, тувинские сироты по ложным обвинениям полицейских могли бы сильно пострадать. Мы, тувинцы, прекрасно понимали, что полицейские выполняли приказ местной власти. Это ясно дал понять один из сотрудников, принимавших участие в суде. И я ему напомнила о том, что в наш фонд "Добрый рубль" обращались в том числе и семьи его погибших коллег. Одной такой семье мы помогли отправить ребенка в Москву. "Никто не застрахован в этой жизни, нельзя поступать так с сиротами", – обратилась я в коридоре суда к одному из полицейских, который давал ложные показания. А в ответ получила: "А что нам остается делать, у нас же есть начальники". Выходит, моя полиция не только меня не бережет, она сама себя-то защитить не может.
Да и как это сделать, если не хватает элементарных знаний, образования, эрудиции? Местные адвокаты буквально в шоке от интеллектуального уровня сотрудников тувинской полиции. Их возмущают неграмотно составленные процессуальные документы, отсутствие владения информацией, нежелание вести объективное расследование. Почти никто не ладит с современными технологиями. Один из адвокатов сетовал на то, что следователь не смог вырезать нужный фрагмент, чтобы скрыть его, и в результате уничтожил все видео. Тогда я вспомнила и свою историю. С моей банковской карты мошенники украли приличную сумму. Получив СМС-сообщение о снятии денег, я сразу обратилась в полицию. Оперативник не смог сориентироваться, что нужно предпринять, мы потеряли время и возможность вычислить мошенника. Дело закрыли без какого-либо результата.
Впрочем, сказать, что в полиции работают сплошь и рядом неучи и неумехи – тоже нельзя. Когда у школьницы, дочери главы Тувы Шолбана Кара-оола, в кинотеатре украли 8 тыс. рублей из сумки, поднялся большой шум. И полиция Тувы бросила свои лучшие силы на поиски вора. В течение часа он был найден. Словом, можем, когда хотим.
Жаль, что случается это редко и выборочно. Кто из адвокатов и правозащитников не знает, что такое "палочная" система, по которой полицейские получают поощрительные премии? Совершившему мелкое хулиганство не уйти от наказания, даже если оно совершено впервые и на иждивении у него дети или старики. Еще бы! Ведь подобные дела – удача для полицейских, именно они дают большой процент раскрываемости. А то, что годами лежит нераскрытым, например, дела, связанные с коррупцией, портят статистику и показатели. Но незначительные мелкие дела компенсируют их.
Когда меня задерживали за репосты исторических фотографий, оперативники прямо умоляли меня: "Что вам стоит признаться, это всего лишь КоАП, 20.3, штраф 1 тысяча!"
Я: "Зачем вам сдалась эта несчастная тысяча?"
Они: "Ну, признайтесь! Вы даже эту тысячу не будете платить".
Сначала я подумывала признаться, очень уж мне было их жалко: подумала, что на них наверняка давят и, возможно, из-за моего упорства даже накажут. Но потом один коллега мне объяснил, что мое признание для них – всего лишь процент за раскрытие дела и премия. Я не стала признавать вину в несовершенном преступлении. Но уверена: найдется немало таких, кого они уговорят или заставят. Потому что именно так работает система. И если ты в нее попал, будешь играть по правилам.
Оюмаа Донгак – правозащитница (Тува)
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
