"Здесь полная свобода"

Что общего у Семена Слепакова, Максима Виторгана и Марии Захаровой? Они (и еще полсотни человек) откликнулись в прошлом году на предложение журналистки – Ирины Шихман "А поговорить?". Шоу "с низкой социальной ответственностью" на youtube-канале выходит каждую неделю и за год своего существования набрало более четверти миллиона подписчиков.

Ирина Шихман, которую комментаторы в интернете называют "Дудем в юбке", начинала журналистскую карьеру в Томске, затем работала на разных столичных телеканалах, а сейчас покоряет так называемые "новые" медиа. В родной Томск она ненадолго приехала по семейным обстоятельствам. И дала интервью своим коллегам, журналистам "Агентства новостей ТВ-2".

– Почему и как ты в свое время решилась уехать из Томска?

– Я влюбилась и уехала за любовью – даже университет не закончила. В Питер. И счастливо там провела два года жизни. Первым делом купила там телевизор. И начала смотреть местные программы, чтобы понять, куда я хочу пойти работать. И не могла найти ничего достойного. Месяца полтора поработала на местном СТС. Ездила стажером с корреспондентами снимать сюжет-дубль. И, каждый раз, приходя домой, в эфире видела свой текст, но озвученный штатным корреспондентом. Потом меня начали выпускать в эфир. Но в штат не брали. И я пошла на 5-й канал – в новости. Написала текст про власть, которая неправильно себя ведет (я же из Томска приехала!), после которого редактор спросил меня: "Вы на какой канал пришли устраиваться?" И меня попросили больше не приходить. Это был 2005 год.

У меня был жуткий депресняк. Потому что это тяжело, когда ты делаешь в Томске одну из самых популярных программ, висишь на билбордах, у вас офигенская дружная команда, а потом ты уезжаешь и тебе говорят: "Кто вы и зачем?"

Петербуржцы – снобы. В Москве такого нет – берут всех. И особенно любят людей из провинции. Потому что они хотят мало денег и работают до ночи... Поработав шеф-редактором на радио "Балтика", я устроилась в открывавшийся в Питере филиал "Историй в деталях" Сергея Майорова. Сняла два первых сюжета, и их сразу взяли на федеральный эфир. У нас тогда по выходным был "телемост" Питер – Москва.

А потом я перебралась в Москву к Майорову, оттарабанила у него долгих семь лет. И, наверное, и не ушла бы никогда, если бы не обстоятельства. Потом был канал "Москва-24", у меня там было три авторских проекта. А потом меня перекупил канал НТВ. Я всегда отмазываюсь – я была в утреннем развлекательном вещании, у меня не было ничего общего с этой пропагандой в конце дня.

– У Майорова тяжело было?

– Тяжело было с его характером – он не очень простой человек, но сегодня я понимаю, что все, что я умею в профессии, – навыки портретного интервью, – это его школа. Я всегда и везде говорю, что это мой учитель. Хотя он, конечно, тиран и деспот. Человек-актер. Сегодня он играет комедию, значит, все будут в офисе ржать. Завтра у него драма, все будут плакать. Сидеть в офисе до 11. Потом у него триллер... Вот мы так жили. При этом, когда этот человек приезжал из какой-нибудь поездки, он, как хорошая мамаша, всем привозил дорогущие подарки. Помнил про день рождения каждого – семейное ему было очень важно. И ты к этому привыкаешь.

Это правила игры, ты так живешь: работа – это семья, ты там с утра до ночи. Но когда я уволилась, когда мы все уволились, мы подумали – а зачем было так работать? Ведь работа – это работа, а жизнь – это жизнь.

– Вопрос про работу: есть какие-то образцы в профессии, на которые ты ориентируешься? Заимствуешь что-то как интервьюер?

– Я всегда ориентировалась на Ксюшу Собчак. Классно наблюдать за человеком, который вырастает. И превращается из "девочки-куколки", которая изображает пьяную в "Блондинке в шоколаде" и трусы свои всем показывает, в очень серьезного журналиста. Для меня это был кумир. До того времени, пока она не пошла на выборы.

Сейчас я открыла офигенное шоу и всем рекомендую – Netflix выпустил шоу-интервью Дэвида Леттермана (который Saturday Night Live делал), оно называется "Мой следующий гость не нуждается в представлении". Его можно найти "ВКонтакте" – там выпуски с субтитрами, если кто не знает английского. У него в гостях – Барак Обама, Джордж Клуни... Смотришь запоем. Но оно выходит раз в месяц, зараза. Как это можно раз в месяц делать?

– "ВДудь", "#ещенепознер", "А поговорить?"... Как считаешь, почему именно сейчас жанр интервью так покатил в интернете?

– Все просто объясняется. Во-первых, Юра Дудь показал всем отдельную площадку, где, оказывается, телевизионщики могут оторваться. А во-вторых, почему это все начали повторять – я думаю, даже не из-за успеха Дудя. Просто из всех телевизионных жанров интервью – это самое простое в плане затратности. То есть ты можешь поставить камеру и задать человеку вопросы. Даже если ты не понимаешь, что такое видеоряд, не можешь организовать пять камер и выставить телевизионный свет, задать любой вопрос ты можешь. Поэтому все и пишут интервью.

На самом деле, если окунуться в мир ютуба – того, который был до Дудя, – там же все жанры есть. Там есть свой кинокритик – BadComedian. Он делает очень смешные дорогостоящие выпуски. Там есть новости. Я, например, очень люблю такую юмористическо-аналитическую программу Russia not Today – сидит чувак, читает подводки будто к новостям недели...

Там есть жанр пародии. Все эти влоги. Сколько там кулинарных программ – Макаревич сейчас тоже ушел в ютуб и делает свой "Смак". Там есть прямые эфиры. Там есть журналист-расследователь – это Навальный. Просто интервью – я считаю, что это коммерчески удобно.

– В чем секрет Дудя, на твой взгляд?

– Да все просто. Люди все устали от телека, который слишком искусственен. Знаешь, когда я сама перешла на Ютуб, поймала себя на том, что – ЦО! Ты можешь себе это позволить? Серьезно? Можно вообще не париться на счет лейблов на экране? И не заблюривать это все? Можно что хочешь пить, можно ставить воду на пол?! В телевизоре мы же вылизываем картинку. А я еще была в "Историях в деталях", где мы за каждой пылинкой следили: "Боже, розетка в кадре! О, нет! Весь кадр переставляем на другую сторону квартиры".

А здесь полная свобода. И я думаю, что успех Дудя в том, что он вдруг начал задавать вопросы, которые давно в телевизоре никто не задавал.

На телеканал "Дождь" подписано очень маленькое количество людей – пока у нас народ со скрипом платит за контент. Особенно в провинциальных городах. И вот он появился – герой, который сейчас спросит то, что их волнует. Вообще-то, интервьюер всегда должен этому следовать. Ты представитель народа и служишь этаким проводником между зрителем и гостем. Но в телевизоре все забыли об этом давно, а Дудь вспомнил. Ну, а еще он наглый парень, а за такими интересно наблюдать.

Я ему жутко завидую в его невероятной уверенности в себе. У меня этого нет. Я волнуюсь. А если я волнуюсь, то это видно. А он в этом деле умница. Он может быть уверенным со всеми.

– Что отличает человека, ведущего светскую беседу с гостем, от интервьюера, ведущего конфликтный разговор, затрагивающего острые проблемы? Тебе было бы интересно дрейфовать в эту сторону?

– Мне сейчас все указывают – вот Полозкова, Лазарева – это такой разговор по душам. У меня он очень хорошо получается, потому что я с этим кучу времени работала. А конфликтное интервью – для меня это новое. Я этого не пробовала, и мне это интересно. Но это вообще свой мозг надо перестраивать.

В жанре светской беседы я могу даже не готовиться к интервью. Серьезно. В смысле Википедию почитала, что-то более-менее поняла и пошла. Я раскрою героя уже на штампах – своих же, журналистских.

И даже когда человек совсем ничего не говорит, у меня есть пять вопросов-"открывашек", при помощи которых он что-нибудь да расскажет.

А в конфликтном жанре такое невозможно. Ты должен быть максимально готов к интервью. Сегодня у меня на подготовку к разговору уходит минимум целый день. Я сижу с восьми утра до часа ночи, и к моменту прихода в студию, мне кажется, я знаю все, вплоть до годов, дней – что у человека случилось, потому что в конфликте нельзя чего-то не знать. Если тебе кидают фразу, ты должен тут же ее отбить. "В тебя кидают мячиком – ты должен достать ракетку".

И в этом плане это жутко интересно – особенно если у тебя тяжелый гость, "прошаренный", типа Захаровой. С которой я понимала, что она любой вопрос отобьет. И более того, она меня задавит.

Это азарт даже на стадии подготовки: так, сейчас я задам этот вопрос, а тут я загоняю человека в ловушку, а здесь мы из нее выходим... Это же психологическая игра с самим собой.

– Интервью с Марией Захаровой считаешь своей удачей или неудачей?

– Провалом, конечно! Большим! Хотя я пыталась показывать его профессионалам и они говорили – все нормально. Я знала заранее: мы зовем Захарову, я облажаюсь, но я это сделаю. Потому что мне же надо где-то учиться. Если я всегда с лояльными к себе людьми буду писать, то что?

И я не считаю, что провал – это плохо. Это классный урок. Дальше будет лучше. Невозможно ничему научиться, когда тебя гладят по голове. Возможно, я девочка Сергея Майорова, который редко гладит по голове. Ты ошибаешься, исправляешь свои ошибки и становишься лучше.

– Что считаешь своей удачей в проекте "А поговорить?"?

– Интервью, за которые не стыдно, было много. Но если говорить "Охарактеризуйте мне Иру Шихман", я бы показала интервью с Татьяной Лазаревой, фильм про Гоголь-центр – мне было очень важно это сделать, потому что я обожаю этот театр. И его актеров. Которые непостижимо другие – не те, с которыми я привыкла работать. И это было колоссальное удовольствие.

Там не очень большое количество просмотров. Я это предполагала – у нас 4% населения ходит в театр в принципе. Но та ответная реакция, которая последовала, такое бывает крайне редко.

Чертовски приятно, когда люди тебе пишут: "А вот мы купили билет в театр...", "А вот у меня появился повод в Москву, и мы идем на этот спектакль...", "А что вы посоветуете?" А потом люди делают селфи и пишут: "Спасибо Ире Шихман, что отправила нас в Гоголь-центр". Ничего нет приятнее. Не "Ира, вы такая классная!", нет. А то, что человек взял и совершил какое-то действие.

– А есть для тебя какие-то запретные темы, за которые не возьмешься никогда и ни за какие коврижки?

– Я никогда не буду заниматься пропагандой ни за какие деньги. Просто я не договорюсь со своей совестью. Мне предлагали работать в подобных программах, и когда я сидела по полгода без работы – даже в Москве, я не пошла.

– А если смоделировать ситуацию, что есть тема, которая тебе интересна, но твою аудиторию волнует вряд ли. Будешь тратить силы, энергию, чтобы произвести важный для тебя контент?

– У меня есть какие-то герои, которые мне жутко интересны. Но я понимаю, что кроме меня и еще пяти людей их никто не знает... Нет, не буду. К сожалению, мы всегда боролись за рейтинги. Но с другой стороны, и про Гоголь-центр я тоже понимала, что это не миллион просмотров. Я его сделала. Это политическое высказывание в какой-то мере.

– Как относишься к хейтерам? Задевают, развлекают, раздражают? Или мотивацию что-то поменять в себе дают? Или это просто часть профессии – данность...

– Никогда никакой частью профессии для телевизионщика это не было. Мы обратной связи не имели вообще. Мы получали цифры рейтинга, которые говорили – столько-то вас посмотрели. И все. А тут мы столкнулись с этим дядей, который разговаривает с телевизором.

И для меня это был... шок. Особенно когда ты начинаешь делать что-то новое один, не корреспондент в какой-то программе, а ты – Ира Шихман. Все взятки с тебя. И это было ужасно сложно.

Я реально ревела сидела. Они же еще на больное давят. Говорят, что ты никто. Я вдруг узнала, что у нас куча антисемитов. Я вообще по жизни не сталкивалась с этим никогда.

Спасибо друзьям. Как-то я им рассказывала – этот написал это, тот то-то... И ребята начали читать это вслух и ржать. И первое время я в инстаграм снимала своих друзей, которые сидят и читают эти комментарии разными голосами, это получалось так смешно, что мы решили это делать рубрикой в конце программы. И когда я начала это отыгрывать и придумывать прикольные ответы, я на это совершенно по-другому посмотрела, начала легко относиться.

Но если отринуть всякую фигню по поводу национальности, внешности, не того размера щиколотки, как мне написали, то ты понимаешь, что люди не идиоты и к ним можно прислушиваться. Если они пишут, что не надо навязывать свою точку зрения, то ты пытаешься за собой понаблюдать: и действительно, может, я это делаю?

А еще у Ютуба есть тренды, в которые все стремятся попасть. Так вот, Ютуб в первую очередь считывает количество комментариев. И чем больше срача в твоих комментариях, тем тебе выгоднее. Поэтому пишите, дорогие хейтеры, мы будем быстрее попадать в тренды!

– Ты работаешь без редактора?

– Да. У меня есть вторая творческая единица на программе "А поговорить?" – это мой лучший друг Никита Лойк, который является режиссером этой программы. Он отвечает за картинку, но так как он тоже журналист, он очень мне помогает и с версткой. С ним я могу посоветоваться, с какого вопроса лучше начать. Или я ему скидываю мастер, а он говорит – о, какая скукотень, вырезай первые 20 минут.

– Это принципиальная позиция – работать без редактора? На мой взгляд, важно вопросы для интервью на ком-то обкатать...

– Наверное, правильнее – и так работают все профессионалы, которые могут себе это позволить – иметь редактора. Но я не умею работать со вторым автором в команде. У меня начинаются творческие разногласия. А во-вторых, я не представляю, что подготовку к интервью доверю какому-то другому человеку. Мне кажется, что не существует такого человека – может, просто не встречала, – который готовился бы тщательнее, чем я.

А для обкатки вопросов у меня есть Никита Лойк и мой молодой человек Евгений Казачков, драматург, который дома ужинает, а я на нем обкатываю все вопросы – не глупо ли задать те-то, а если повернуть в эту сторону?.. Он ходячая энциклопедия и очень сильно помогает.

– Как монетизируется твое шоу в интернете? Очевидно, что проект все-таки затратный в плане производства...

– Любое шоу в интернете монетизируется двумя способами. Есть реклама ютуба, которая раздражает всех, потому что появляется каждые пять минут. Она приносит деньги за просмотры. Это небольшие деньги, но если у тебя большой канал и видео собирает по миллиону, это все суммируется и получается хорошая денежка. А второе – это интегрированная реклама, когда ролик вшит в тело программы. И вот здесь уже мы можем хорошие деньги зарабатывать. Мы, правда, только начали это делать. Ну и потом, я не особо скрываю: у канала есть собственник. И я получаю зарплату. Все доходы, о которых я рассказала, они уходят собственнику.

– А собственник – это?..

– "Москва Медиа". Холдинг. Сейчас ты меня спросишь про цензуру. Я легко ответила на этот вопрос даже "Эху Москвы". Меня "Эхо" спрашивает: "Как вы существуете – правительственный холдинг спонсирует вас? Что у вас с цензурой?" На что я ответила: "А вы на что существуете, правительственный холдинг "Газпром-Медиа"?".

Пока все в порядке. Можно посмотреть меня – я не цензурирую себя и свои вопросы.

– А если давление появится?

– Мы договорились сразу, что у нас этого нет. А если появляется – меня заставляют заниматься пропагандой или вырезать то, что я не хочу и считаю это важным, – я встаю и ухожу. Пока все держат свои обещания.

– Как быстро в ЮТ такого рода программы начинают окупаться?

– Мы вот за год набрали 260 тысяч подписчиков. Это много. Потому что попробуйте разместить видео, и вы увидите, как это сложно. А все рекламодатели начинаются после 100 тысяч подписчиков. Я горжусь, что у нас не осталось видео, которое имеет меньше 100 тысяч просмотров. И есть несколько, которые набрали более миллиона просмотров. Но это тяжело. И когда я читаю лекции, предупреждаю студентов: приготовьтесь, что это будет долгий путь, поэтому подстрахуйтесь второй работой.

Но в теории такая возможность есть. Если бы это был мой канал, я бы тратила меньше денег на производство, но я бы уже окупала и свою зарплату, и затраченные деньги на съемки.

На ютубе главное – стабильность. За год вышло 52 выпуска "А поговорить?". Так же, как в телевизоре было в свое время: у тебя программа должна выходить в один конкретный день. Потому что зритель привыкает, ждет. Помнишь, как мы ждали "Намедни" Парфенова? Мы же еще ходили по выходным в баню, а она шла именно в этот день, и я записывала на VHS и неслась домой, чтобы посмотреть. Вот сейчас люди возвращаются к этому же на ютубе.

Потому что если ты задержался на день – не успел с монтажом, все, тебя задолбают твои поклонники – "Где программа? Я спланировал под нее вечер..." Они ждут. Это офигенное ощущение от своей профессии, которое мной было давно позабыто.

– Традиционный вопрос про планы – кто следующий?

– Героев не назову, потому что боюсь сглазить. Пока ко мне герой не пришел в студию, не сел в кадр (это звезды, они 10 раз могут поменять свои планы), я в нем не уверена. Единственное, могу сказать, что мы сейчас больше будем двигаться в сторону документалок. Потому что этого на ютубе нет. Поскольку это очень затратно и дорого. А так как мы можем себе это позволить, то я бы хотела еще раз испытать то удовольствие, которое мы получили, сделав Гоголь-центр.

Ну, и с чего мы начали – почему так стал популярен жанр интервью на ютубе, я смотрю немножко вперед, мне кажется, он сейчас будет отходить. Все быстро надоедает. Так что зрителю надо предлагать что-нибудь новенькое.