5 марта исполнилось 67 лет со дня смерти Сталина. В нескольких российских городах состоялись премьерные показы документального фильма Сергея Лозницы "Прощание со Сталиным". Это 2 с лишним часа кадров кинохроники, запечатлевших события 5–9 марта 1953 года, в том числе похороны генералиссимуса. После сеанса в красноярском Доме кино состоялось обсуждение, с которого несколько человек ушли, возмущенно хлопнув дверью.
"Мы дети Сталина"
Гроб с телом Сталина выставили для прощания в Колонном зале Дома союзов на следующий день после смерти вождя – 6 марта. 7-е выделили исключительно для официальных делегаций, простых людей вновь пустили проститься с вождем только 8-го. В общей сложности за три дня через Колонный зал прошло около двух миллионов человек. Похороны были назначены на утро 9 марта.
Очередь из желающих проститься была организована по оцепленному милицией маршруту: Бульварное кольцо – Трубная площадь – Пушкинская площадь – Большая Дмитровка и Тверская (тогда Пушкинская и улица Горького) – Колонный зал на Охотном Ряду. Оцепление было жестким, вырваться из него было практически невозможно, а количество и плотность толпы никто никак не регулировал. В итоге множество людей – по разным данным от 100 до 2000 – было задавлено или затоптано. Власти об этом умолчали. Московские морги и загсы получили указание выдавать справки о смерти с ложной записью о ее причинах.
– У нас забронировано два билета, – пожилая дама под руку с супругом стояли у кассы Дома кино, где должен был состояться показ фильма о прощании со Сталиным. До сеанса оставалось 10 минут, пара явно нервничала.
– Вашей брони нет.
– Как нет, я же вчера звонила, сразу, как открылась продажа?
– Возьмите так, билеты же есть, – пытаюсь поторопить бабушку, так как она впереди меня. – Вы, наверное, опасались, что не будет?
– Конечно, мы же дети Сталина, пропустить такое не могли.
Билеты действительно стали бронировать и продавать буквально накануне показа. Еще утром 4 марта в кассе Дома кино отвечали, что фильм не получил прокатного удостоверения от Министерства культуры России и показ может не состояться.
В итоге зал заполнен примерно на треть. В основном это пенсионеры, человек десять молодых расселись на галерке. В последний момент в зал завели бабушку с ходунками, она еле передвигается и садится в первый ряд. Свет гаснет.
На экране – красное полотно с названием фильма, сбоку толпа людей с портретом Сталина. Чуть приглушенно звучит торжественный голос Левитана: "Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР с чувством великой скорби извещают партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 часов вечера..."
– А почему так тихо, – волнуется бабушка во втором ряду, – сделайте громче!
– Это фоновый звук, сейчас начнется фильм и будет все слышно, – успокаивают ее сотрудники кинотеатра, которые рассаживают опоздавших.
Гаснет свет. На экране гроб с телом вождя снимают с машины и вносят в Колонный зал Дома союзов. Рядом близкие и члены Политбюро. Суетятся, поправляют венки. Яркие цветные кадры кинохроники перемежаются черно-белыми. Режут глаза пятна красного: цветы, венки, повязки на руках. На экране гробовая тишина, слышно лишь шуршание цветов и покашливания.
– У нас в округе церквей не было, – шепчет пожилая женщина впереди меня своей подруге, – совсем, вот и молились на него.
Москва. Колонный зал Дома союзов. Гроб установили, и к нему потекла река людей. Затем кадры фильма перемещают зрителя то во Владивосток, то в столицу одной из союзных республик. Люди на улице замерли у радиоточек, откуда доносится все тот же голос Левитана. Буквально по минутам, с медицинскими подробностями, он рассказывает, как умирал вождь:
"В ночь на второе марта у И. В. Сталина произошло кровоизлияние в мозг (в его левое полушарие) на почве гипертонической болезни и атеросклероза. В результате этого наступили паралич правой половины тела и стойкая потеря сознания. В 21 час 50 минут, при явлениях нарастающей сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточности, И. В. Сталин скончался".
В глазах людей – кажется, неподдельное горе. Неужели никто из тех, кто попал в кадр, не испытал в этот день облегчение?
Следующий кадр – по улицам городов идут точно такие же шествия прощания, как в Москве. Они направляются к бюсту Сталина. Обкладывают его венками, обставляют цветами в горшках. Огромные тяжеленные горшки с фикусами обнимают женщины, горшки чуть поменьше пристраивают к монументам дети. В фильме нет авторского текста, только хроника, бесконечный поток людей, лица, от которых почему-то невозможно оторваться, и вглядываясь в которые, пытаешься понять, что именно происходило со страной в те мартовские дни. Что вообще произошло со страной в годы Большого террора? И как это связано с тем, что происходит с нами сегодня?
Вот из толпы, струящейся по московским улицам в сторону Дома союзов, камера выхватывает женщин с завернутыми в одеяла младенцами на руках. А вот в кадре – Кировский завод, здесь из-за смерти Сталина приостановлены работы. Венки несут моряки, полярники, глушат пилы лесорубы. В Краснодарском крае колонна скорбящих людей идет по грязи, натурально утопая в ней и с трудом вытаскивая из жижи сапоги. Большая часть – в фуфайках, головы опущены, на лицах скорбь. Есть люди в таких же фуфайках и в Колонном зале Дома союзов. Звучат торжественные слова диктора: "Ушел человек, который безмерно любил весь советский народ и ежеминутно заботился о нем". Есть в фильме и совсем неожиданные эпизоды: художники рядом с гробом рисуют мертвого вождя, скульптор лепит посмертное изображение. А вот кадры со стройки гидроэлектростанции. Огромный котлован, стоят люди в измазанной одежде, кругом дым, и сверху в огромной раме летит и зависает над толпой портрет Сталина...
"Людям было страшно, что их ждет после"
Фильм идет 2 часа 15 минут. Несколько человек вышли из зала задолго до титров. Оставшиеся не расходятся, начинается обсуждение картины. На последних кадрах, когда по экрану побежали цифры с количеством репрессированных, из зала вдруг раздался возмущенный крик?
– А откуда взялись эти цифры? Где доказательства, что репрессированных было столько?!
Один из приглашенных организаторами показа спикеров, историк, кандидат наук, Юрий Рябов соглашается со зрителем:
– Да, действительно, я тоже не уверен, что жертв репрессий было так много. Но сейчас сложно сказать точно – все пользуются разными источниками. Какой из них ближе к истине, не совсем ясно...
– Мой дядя был осужден на 10 лет, – зрительница Тамара Петровна берет микрофон первой, – но когда умер Сталин, в Норильлаге никто не радовался, все скорбели, для всех это было горем, хотя их даже отпустили не сразу. Я не могу вам объяснить почему, но так было.
– А почему вы пришли сегодня на фильм?
– Это же прошлое, его не выкинешь, не забудешь. Смотреть сложно, конечно, но мне фильм понравился.
– Я врач, можно, выскажу свое узкопрофессиональное мнение? – говорит другая зрительница Ирина. – После просмотра фильма мне пришло на ум выражение "стокгольмский синдром". Мне кажется, что это его яркое проявление. Больше мне нечего добавить.
– Да вы что, это обычные похороны, – перебивает ее Валентина, – все показано так, как если бы мы хоронили дорогого нам человека, с четырехлетними детьми на руках, как в фильме. Это единственное, что я увидела картине, ни о каких репрессиях в этот момент не думала.
– Я скажу о моих родителях, они 23-го года рождения, и эпоха Сталина практически на их глазах прошла. Они его любили, уважали, и моя мать вспоминала, что при Сталине каждый год продукты, товары все становилось дешевле, все было бесплатно, после войны страна очень быстро восстанавливалась. Поэтому неправда, что все его проклинают, и эти похороны не психоз толпы, вся страна на самом деле оплакивала и горевала. Людям страшно было, они не знали, что их ждет после, – говорит зрительница Мария Стасюк.
Слово вновь берет Юрий Рябов:
– То, что мы видели сейчас, это очень мощно, и хорошо, что мы можем это видеть. Это сила факта, против которой ничего не скажешь. Это настоящие люди и настоящие слезы. Мы не можем сказать, что все было не так. К Сталину можно относиться как угодно. Можно его люто ненавидеть, можно возвеличивать до самых высот. Но если попытаться максимально отстраниться, то нельзя отрицать одного факта. Под руководством Сталина была создана система, которая в сложнейших условиях Великой Отечественной войны оказалась способнее, устойчивее системы Третьего рейха.
– Ну, так слезы-то могут быть как от горя, так и от радости, может быть, они плачут, потому что освободились, – возмущенно перебил историка молодой человек и, накинув куртку, демонстративно покинул зал.
– А мы вообще не понимаем, куда попали, вы что, действительно считаете сталинизм благом для страны, он же тиран?! – еще две юные зрительницы отказываются участвовать в обсуждении и уходят.
– Да у вас что, бабушек и дедушек нет? Вот им бы такое сказали! – донеслось им вслед откуда-то из зала.
"Этот фильм – своеобразный эксперимент"
Режиссер Сергей Лозница, который сейчас находится на съемках в Германии, узнает от нас, как проходит показ его фильма в Сибири.
– В Красноярске на фильм пришли преимущественно пожилые люди, чьи детство и молодость пришлись как раз на ту эпоху, а какого зрителя ждали на своем фильме вы?
– Значит, вы не одна смотрели фильм? Я очень рад. Мне кажется, что эта картина абсолютно для всех. Кому-то это время знакомо, и он может посмотреть на него с дистанции прожитой жизни. Я встречал людей, которые тогда рыдали, для них это была катастрофа и конец света. А сейчас они все переосмыслили и смотрят на это по-другому. Кто-то просто хочет побывать в своей молодости. Кто-то смотрит на это как на историю, которая была до его рождения.
– Во время обсуждения фильма стало вдруг понятно, что большинство зрителей, во всяком случае в Красноярске, пришло отдать дань Сталину, воздать ему почести. Вы ожидали такой реакции?
– Этот фильм – своеобразный эксперимент. Неизвестно заранее, какая реакция будет у людей. Можно сказать, что это социологический опрос на тему – а что на самом деле думают люди? Но что думают они и что думал я, работая над ним, – это могут быть совершенно разные вещи.
– А что думали вы, почему вы решили, что эту хронику нужно именно сейчас пересмотреть и вам, и нам – зрителям?
– Я не помню, чтобы хоть в одном фильме были так масштабно показаны улицы, обычные люди, много людей, которые стоят, ходят, смотрят, слушают, плачут, прижимают к себе детей. Крупно можно рассмотреть их лица, одежду. В этом материале можно всем этим насладиться. Есть возможность попасть в ту эпоху, почувствовать, погрузиться в то время. А дальше – что вам нравится и во что вы верите. Одним нравится то, что они видят, и они верят в это. Другие относятся скептически. Но мы ничего не можем с этим поделать.
– Меня удивило, что со Сталиным прощались так торжественно и массово не только в Москве, но и в других городах были такие вот массовые шествие с венками к памятникам. А что особенно удивило вас при работе с хроникой?
– Меня как раз это не удивило, поскольку это все-таки империя, и масштаб, широкая поступь – логичны. Мало того, во всех этих городах работали операторы, которые фиксировали эти шествия, иначе откуда кадры? А вот гроб Сталина, у которого есть стеклянный скафандр над головой, – это поразительный факт, настоящее свидетельство. Они не могли его накрыть совсем, нужно было, чтобы он видел небо. Это же символически, хотя и выглядит довольно странно, будто Сталин космонавт.
Кроме того, мы никогда до этого не слышали речи Берии. Он же был полностью вырезан из нашей истории. И, наверное, это первый фильм, в котором есть пять минут его текста. Можно насладиться и манерой, и тем содержанием, и тем, как он себя представляет. Человек в этот момент владеет всей страной. Не Маленков, которого он туда поставил, а он. В фильме есть микромомент, когда Хрущев идет за Берией, а Берия поворачивается и пальцем ему указывает, где тот должен идти. Он очень точно описывает субординацию, кто там на самом деле главный, кто кого должен слушать. Я просто поражаюсь всему этому, всей этой советской системе тайной власти.
– Как вы отбирали сами кадры кинохроники, которые вошли в фильм? По какому принципу?
– Основная идея – вся страна вращается вокруг одного существа, Сталина. Его хоть и нет в картине, но он есть, его присутствие ощущается. Дальше структура довольно простая. Я хотел войти несколько раз в Колонный зал. Начинал с объявления по всей стране того, что произошло, чтобы сразу задать масштаб, потом реакция людей, потом гости, которые съезжаются на похороны.
Первый раз мы входим в Колонный зал с детьми: Василий Сталин, которого вообще нигде не было до этого. Он сидит вместе с женой и сестрой Светланой Аллилуевой. Он очень печален, для него это трагедия. Потом они вместе стоят с членами Политбюро. С теми, кто, возможно, помог Сталину перейти в мир иной. Потом мы входим в Колонный зал уже с гостями, лидерами других стран: Латвии, Чехословакии, Венгрии, Польши, Германии и другими. И видно прямо по лицам, что они перепуганные, они в стрессе. После этого опять страна, рабочие. Затем эпизод, который мне очень важен: играет Пятая симфония Чайковского, и под эту музыку зритель идет вместе с теми, кто идет мимо гроба. Я очень хотел, чтобы зритель испытал то, что испытывают эти люди, пережил то, что переживают в эти минуты они. Затем стилистика совершенно меняется, идет репортаж с церемонии похорон. Вот, собственно, и все, что мне нужно было, и на основе этого отбирались кадры хроники.
– В интернете, обсуждая ваш фильм, зрители пишут, что красный цвет, который появляется в цветных кадрах, символизирует кровь. Вы думали об этом, когда вставляли кадры цветной хроники?
– Дело в том, что часть материала была снята на цветную пленку. Я работал с черно-белым позитивом, потому что весь материал, который был у меня, был копирован на черно-белую пленку. И я не знал, какой именно кадр цветной, а какой черно-белый. Когда ко мне пришел итоговый материал, я сам изумился, что какие-то кадры оказались цветными, а какие-то черно-белые. И я решил оставить монтаж так, как он есть. Это ведь очень интересно, вы имеете некую дистанцию между цветом и черно-белыми кадрами. Но специально я этого не делал и никакого смысла в это не вкладывал.
– Почему в фильме нет кадров массовой давки во время похорон? Это ведь важнейший момент прощания с вождем, и он очень символичен.
– А я не нашел этого в хронике. Это либо не сняли, либо сняли, но уничтожили. И еще, давка была ночью между домами и машинами, которые стояли очень близко друг к другу, снять это было сложно чисто технически. Давку по фильму можно только предположить, там на кадрах есть моменты, когда люди прибывали и прибывали, а дальше пройти не могли, так как дорогу перекрыли. Мы можем только представить, что она была в итоге.
– В конце фильма шли титры с цифрами погибших в годы сталинских репрессий. Эти цифры ведь до сих пор постоянно вызывают споры. Кто-то считает, что они явно завышены, кто-то – что занижены. Зрители спорили и во время и после просмотра об этом. Насколько вы уверены в точности цифр, которые появляются в фильме?
– Их я получил из "Мемориала". Это подверженные документами цифры репрессированных, погибших от голода, замученных в лагерях. Они, вполне возможно, могут быть больше, так как не все сегодня возможно документально подтвердить, но никак не меньше. И что изумляет, даже при всем при этом такая дань уважения, поклонения, практически религиозный культ. Когда Долорес Ибаррури Гомес (деятель испанского и международного коммунистического движения) была в Советском Союзе и вернулась, домашние у нее спросили: "Ну как там?", она ответила: "Я была в древнем Египте, видела Рамсеса и Тутанхамона". Я тоже думаю, что это отголосок какого-то очень древнего религиозного культа, который вот таким образом проявился. Это именно культ, но не культ личности, а религиозный. Сталин в данном случае символ чего-то, его персоналия просто совпала с этим местом и этим символом, который вот так воплотился.
– После фильма один довольно молодой историк долго рассказывал о роли личности Сталина в истории и о том, что "благодаря ему мы выиграли войну". Скажите, с вами согласовывают спикеров, которые на премьере представляют вашу картину?
– Нет, я не в курсе, что они говорят и кто они такие. Если этот молодой историк так считает, ну что ж, когда-то его постигнет разочарование.
– Сергей Владимирович, как вы думаете, почему прокатное удостоверение было выдано буквально за сутки до показа и до последнего было непонятно, состоится ли он?
– Прокатчики говорили, что есть какая-то проблема, но какая, они сами не понимали. Думаю, что просто бюрократия. Информация о том, что удостоверение не выдают по каким-то особым причинам, – явный спам, который распространяют СМИ, по крайней мере, мне об этом ничего не известно.
