В России в одном регионе за другим вводится особый режим карантина. Перемещение жителей серьёзно ограничивается уже не только внутри, но и между городами, закрываются все общественные учреждения не первой необходимости, обещана денежная помощь некоторым, как пишут на бюрократическом языке, категориям населения. Но как это всё будет работать "на местах" и сколько это все продлится, пока не известно. Никому.
Об этих мерах можно сказать, что он были ожидаемы. Это тот редкий случай, когда резкое ужесточение государственного контроля за тем, как люди распоряжаются сами собой в своей повседневной жизни, трудно не одобрить. Одобрение карантина основано и на нынешних страхах, и на социальной памяти о массовых эпидемиях прошлого. Известно, как тогда помогали жёсткие меры по "изоляции". Похоже, что более эффективных мер при напастях, от которых еще нет вакцины и лекарства, человечество до сих пор и не придумало. В такой ситуации это и есть собственное дело государственной власти: защищать граждан от опасности.
Карантин может быть приемлем как чрезвычайная мера в особых временных условиях чрезвычайного положения. Но всегда есть силы, заинтересованные в сохранении режима чрезвычайного положения надолго, если не навсегда
Крутой рост смертности не оставляет властям иных вариантов. Внутренне логичные рассуждения о том, что карантин может оказаться лечением хуже болезни, как будто не учитывают этот накопленный в нашей социальной памяти опыт столетий. А он твердит: пришла эпидемия – покидай город, кто может, затворись в своём поместье, сделай запасы, ставь заставы на дорогах и так далее. Всё будем потом налаживать – потом, когда переживём… и те, кто переживёт.
Но теперь, когда эти меры принимаются, очень важно не привыкать к этому новому состоянию. К нему придётся приспособиться. Но не привыкать. Карантин может быть приемлем как чрезвычайная мера в особых временных условиях чрезвычайного положения. Но всегда есть силы, заинтересованные в сохранении режима чрезвычайного положения надолго, если не навсегда.
Суетливый, непоследовательный характер введения карантина, противоречивые заявления властей ставят вопросы о его юридических основах. То ли у нас сейчас каникулы, то ли "нерабочие дни", что это вообще такое? Чрезвычайного положения в Москве нет (его ведь вводит только президент). А карантин, точнее "состояние повышенной готовности", есть. Кто и как будет отслеживать соблюдение карантина? Какие реальные наказания грозят нарушителям? Вопросов больше, чем ответов. И сам карантин, и меры по его поддержанию основаны на зыбкой легальной почве. Легальность "на доверии", как вот сейчас в чрезвычайной совершенно ситуации, мы можем пережить. Но очень важно ясное понимание этой условности и временности введённого карантина.
Думаю, тут уместна такая установка: как жители поражённой болезнью местности мы будем соблюдать разумные меры по предохранению себя и других, но только до тех пор, пока считаем это необходимым, и не будем поддерживать меры по сохранению особого положения потом.
Важнейший политический вопрос теперь – это не только условия карантина, но и условия его будущей отмены, возвращения из состояния чрезвычайного положения к будущей "новой норме".
И нужна будет массовая воля и решимость противостоять сохранению элементов карантина в посткарантинный период. Особенно – сохранению тех методов контроля за перемещением людей, которые будут задействованы сейчас.
То есть сейчас граждане могут ждать и требовать от властей решительных мер по защите общества от эпидемии. Но сразу же после этого, даже на фоне эпидемии, граждане должны с подозрением смотреть на эти меры, принципиально подозревая власть в стремлении этим ЧП злоупотребить. Это похоже на парадокс. До подозрений ли сейчас, когда "все растерянны"?
И всё-таки, да, вот именно сейчас. Хотя карантин неизбежен и трагические переживания в этот период неизбежны, адекватное отношение к нему и сохранение способности думать, как устроена будет наша жизнь после эпидемии, это что-то вроде теста на зрелость.
И еще один момент. Мы вероятно также увидим сейчас и другие контуры нового государства в России. Где-нибудь к осени. На глазах обнажает свою фиктивность "вертикаль власти", выстраиванию которой была подчинена вся общественно-политическая жизнь в России на протяжении последних 20 лет. И вот вдруг мы видим, что в условиях реальной опасности ответственные решения принимаются совсем не по вертикали. Президент только лишь объявил "недельные каникулы". А дальнейшие чрезвычайные решения чуть ли не на свой страх и риск делегировано принимать региональным начальникам. И наделённые ответственностью люди на разных уровнях вынуждены принимать эти решения сами – этого требует чрезвычайность ситуации. Тут-то и можно будет оценить управленческий уровень всевозможных назначенцев. Кто-то из них справится, кто-то нет и будет показательно наказан. Но, возможно, в этой ситуации в регионах на российском политическом поле появятся новые яркие лидеры, которые сумеют провести вверенное им население через эпидемию с наименьшими потерями. И может быть, что-то тогда в политических раскладах в посткризисной России изменится. Посмотрим.
Михаил Немцев – философ
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
