Весной 1941 года, накануне войны, состоялось последнее великое географическое открытие XX века – обнаружение Долины гейзеров на Камчатке. Честь открытия принадлежит геологу Татьяне Устиновой, которая была наблюдательнее и упорнее всех первопроходцев и путешественников, исследовавших этот удивительный вулканический полуостров.
Как "глисир" превратился в гейзер
О том, что на свете существуют гейзеры, человечество узнало довольно поздно, хотя викинги, путешествовавшие по Исландии, наверняка видели их не раз. Снорри Стурлусон, Эйрик Рыжий, Лейф Счастливый и прочие великие воины и летописцы, скорей всего, воспринимали гейзеры как нечто само собой разумеющееся. Например, как дыхание подземных драконов. Самые смелые варили в них рыбу и заваривали в кипящей воде целебные травы.
Но к рассказам викингов (если вообще викинг снисходил до беседы с европейцем, вместо того чтобы стукнуть его топориком и отобрать последнюю курицу) люди относились скептически. Мало ли что им помстится, этим берсеркерам! Тоже мне научный источник.
Поэтому первые упоминания о гейзерах в древних хрониках относятся лишь к 1294 году, а само слово "гейзер" и вовсе появилось лишь в XIX веке, когда исследованиями занялся немецкий ученый Роберт Бунзен – тот самый изобретатель горелки Бунзена, которая есть в любой химической лаборатории. Он (не без риска для жизни и здоровья) опускал на шнурках термометры в глубину действующих горячих источников, определяя температуру воды в них. Именно Бунзен и объяснил принцип действия гейзера: чем глубже, тем выше давление и тем выше температура кипения воды. Когда горячая вода поднимается из глубины, давление падает, и она стремительно закипает. Создается разрежение, выкачивающее всю воду из глубины гейзера, и он извергается до тех пор, пока не иссякнет вода. Затем гейзер вновь заполняется, и процесс повторяется. Обо всем этом Бунзен догадался, изучая один конкретный кипящий источник в Исландии, который местные называли "Глисир", и благодаря нему чуть переиначенное на немецкий манер слово "гейзер" вошло в научный обиход.
А ведь известно: если дать объекту или явлению название, его сразу начинают обнаруживать там и тут. Скоро крупные гейзеры были открыты в Новой Зеландии и в Северной Америке, а что-то на них похожее было замечено в Японии, в Новой Гвинее, и даже на Тибете.
И, конечно, на Камчатке?
Да, но… На Камчатке о гейзерах прекрасно знали уже в начале XVIII века. А вот "открыли" их лишь в 1941 году. Как же это получилось?
Кипящие ключи
Камчатка, где жили коряки, айны, алеуты, чукчи и другие "дикари", была присоединена к России в конце XVII столетия. Цивилизация пришла к коренным народам в виде ясака – налога, который собирали русские промышленники, открывшие новые земли. Это было тогда (как, впрочем, и сейчас) обычной практикой: за право стать чьим-то подданным приходилось платить. Не всем, конечно, это нравилось – например, "немирные чукчи" сопротивлялись более двухсот лет, но огнестрельное оружие, которым владели промышленники, оказалось решающим аргументом в пользу цивилизации.
Воды большими ключами бьют кипятком вверх в сажень
Именно промышленники и "служивые люди" составляли первые, приблизительные карты полуострова. Уже тогда было ясно, что на Камчатке вдоль двух параллельных линий (теперь бы сказали "тектонических разломов") протянулись две гряды гор. Одна в глубине полуострова, в основном состоящая из давно погасших или "уснувших" вулканов, и вторая вдоль восточного, тихоокеанского побережья, где вулканы отчетливо подавали признаки жизни. Именно восточное побережье особенно привлекало первопроходцев, ведь здесь находилось множество селений аборигенов, которые можно было обложить новыми налогами и получить сотни шкурок – вот почему в 1703 году отряд казаков под предводительством Родиона Преснецова впервые вышел на берега Авачинской губы. Их сразу удивили так называемые "термы" – горячие источники на речках Паужетке и Банной, а дальше удивление лишь нарастало: "…на одной реке с левой стороны на берегу на ровном луговом месте меж каменья идут ключи многия тёплых вод, и те ключи бьют вверх в колено и выше… А ещё с обе стороны другой речки с берегов и ровных мест воды большими ключами бьют кипятком вверх в сажень, и ту горячую воду черпали они служивые люди и в посудинах ту воду клали рыбу и та рыба сварилась без огня".
То есть казаки, подивившись на чудо природы, не слишком его испугались, а поступили как викинги – спокойно приготовили на "дыхании дракона" ужин. Впрочем, их донесение в те времена не вызвало особого интереса ученых мужей в Петербурге – возможно, из-за своей эмоциональной скупости, ведь путешественники говорили о необычном явлении природы как о чем-то само собой разумеющемся. Да и гейзеры на юге Камчатки оказались скромными по сравнению со своими скандинавскими собратьями – били они в высоту всего на два метра, если пользоваться нынешней системой величин. Часть из них, кстати, сохранилась до наших дней – и уже в XX веке это место на Камчатке было названо "Малая долина гейзеров". Но в начале XVIII века, как мы помним, даже самого слова "гейзер" еще не существовало. А чего нет в словаре, того нет и на земле.
Открытие
Удивительное дело, к началу XX века Камчатка была уже довольно неплохо изучена, все ее вулканы сосчитаны и названы, все реки и речки переписаны – но настоящая долина гейзеров все еще пребывала в неизвестности. Каким-то невероятным образом она скрывалась от глаз многочисленных экспедиций, которые иной раз проходили от этого места буквально в двух шагах. Уже в записках Карла фон Дитмара, чиновника особых поручений по горной части, который много путешествовал по камчатской земле в середине XIX века, детально описаны вулканы Кихпиныч и Узон, между которыми находится Долина гейзеров, а в начале XX столетия будущий президент Академии наук СССР В. Л. Комаров, двигаясь от того же Узона к Кихпинычу, вообще прошел буквально по краю Долины. Более того, он видел клубы пара, поднимающегося из нее, но принял их за фумаролы (парогазовые выходы), которые характерны для вулканов Камчатки. Эти в высшей степени достойные люди не смогли разглядеть одно из самых необыкновенных мест в мире, которое ныне объявлено одним из чудес света.
Или оно еще не было чудом?
Все может быть. Дело в том, что гейзер – очень нежное создание. Для того, чтобы он появился, нужно уникальное сочетание природных факторов: вулканическое тепло, определенный уровень воды, и, конечно же, длинный "ствол", уходящий глубоко под землю. Чуть сдвинутся породы, чуть изменится течение реки – и его уже нет. Или, наоборот, он возникает словно бы ниоткуда. Поэтому, возможно, тех исполинских гейзеров, которыми сейчас славится долина, в те времена еще не существовало. Или они "спали", и путешественники прошли мимо во время паузы между выбросами воды.
Так или иначе, первооткрывателем Долины гейзеров в 1941 году стала 28-летняя девушка, геолог Татьяна Устинова, приехавшая за год до того вместе с мужем-орнитологом в Кроноцкий заповедник на Камчатке.
У орнитологов в те годы жизнь была "перелетная", и супруге приходилось под нее подстраиваться. Впрочем, как раз профессия геолога по всему СССР ценилась куда больше, чем умение разбираться в птичках – поэтому Татьяна легко находила работу на новом месте. Сперва в Кавказском государственном заповеднике, где муж работал в 30-е годы. Потом – на Урале, где его пригласили заведовать отделом биологии в Ильменском заповеднике. И наконец, на Камчатке, куда семья перебралась в 1940-м. Там Татьяна устроилась работать геоморфологом, и вскоре начала исследование территории заповедника.
Уже летом 1940 года они вместе с мужем совершили короткое восхождение на вулкан Узон, на вершине которого, в районе кратера, находилось глубокое озеро. Устинова сразу обратила внимание, что вода из озера куда-то уходит, а, стало быть, здесь должна быть река, несущая вниз озерные воды. Скорее всего, она впадала в реку Шумная, протекавшую у подножья вулкана – но на картах этот приток не был обозначен, и Татьяна решила его найти.
В апреле 1941 года вместе с наблюдателем заповедника, камчатским аборигеном Анисифором Павловичем Крупениным, они отправилась на собачьей упряжке вдоль Шумной реки, поверхность которой, кстати, имела странный оттенок, который возникает, когда к пресной воде примешивается минеральная. Это подтверждало подозрения Устиновой. Действительно, уже в конце дня исследователи увидели большой левый приток, впадающий в Шумную со стороны Узона. Это было первое открытие, сделанное молодым геологом, и не удивительно, что на следующий день Татьяна решила пройти вдоль только что открытой реки, изучив ее как можно подробней. О дальнейшем в своих воспоминаниях рассказывает она сама:
"Погода была отличная… Встав пораньше, мы оделись, вернее разделись по погоде: гимнастерки, камлеи – белые рубашки длиной до колен из палаточной материи, предохраняющие от ветра и снега, обулись в высокие резиновые сапоги, взяли лыжи и отправились исследовать найденный приток Шумной… Вскоре лыжи пришлось оставить… и дальше пошли по покрытому снегом склону, проваливаясь до колен… Шли, шли, а реки из Узона все нет. А ведь надо еще идти обратно, выбираться из долины. Пока раздумывали, впереди взлетел высокий столб пара, видимо, там был крупный горячий источник. Решили до него все же дойти. Погода все хуже, идем, а горячего источника нет, лагерь все дальше… С погодой в горах не шутят, решили идти обратно. Сели на снегу отдохнуть, съесть что взяли с собой. Вдруг с противоположного берега из маленькой парящей площадки… ударила прямо в нас косо направленная струя кипятка в сопровождении клубов пара и подземного грохота… Мы страшно перепугались, прижались друг к другу, сидим и не знаем, что нас ждет. Поведение вулканов непредсказуемо… И вдруг извержение кипятка прекратилось, некоторое время продолжались выбросы клубов пара, а затем все затихло и перед нами лежала небольшая парящая площадка, ничем не примечательная. Тут я опомнилась и завопила не своим голосом: "Гейзер!!!"
С восторгом рассказав о своем открытии директору заповедника, Устинова мечтала как можно скорее вернуться в долину и продолжить исследования, но спустя несколько недель директора срочно вызвали в Москву, откуда он уже не вернулся. Муж Татьяны, Юрий Аверин, остался исполнять директорские обязанности и не мог теперь отлучаться из поселка. Поэтому в июне Устиновой пришлось отправиться в экспедицию в той же компании – с Крупениным, который, хоть и был отличным компаньоном и проводником, мало что смыслил в науке. Тем не менее экспедиция, которая на сей раз продлилась четыре дня, оказалась очень удачной…
"Мы описали все найденные гейзеры, прохронометрировали стадии их деятельности и дали им имена, не увековечив ими друг друга, а по разумным соображениям. Самый большой гейзер – Великан. Гейзер, бьющий из щели - Щель. Гейзер, у которого во время извержений вода бьет из трех отверстий – Тройной. Найденный нами весной – Первенец. Работать было интересно, но и страшно. Режима источников мы не знали. В любой момент со склона, по которому мы проходили, могла выплеснуться на нас струя кипятка… Оказалось, что в палатке под спальными мешками холодная на ощупь почва прогревалась так, что мы спали как на печке, а в нескольких метрах от нашей палатки пасущаяся лошадь внезапно провалилась задними ногами, а из образовавшихся отверстий все время, пока мы были в долине, поднимался пар".
Когда они вернулись на базу и Татьяна показала только что составленную карту "Долины гейзеров" мужу, тот немедленно отправил телеграмму об этом удивительном открытии в Москву, в Управление заповедников. Через несколько дней пришел ответ: в связи с началом войны научную работу прекратить, Устинову уволить, на место директора окончательно назначить Аверина, соблюдать строжайшую экономию. Как говорится, четко и по делу.
Возвращение
И все-таки Татьяна Устинова возвращалась в Долину гейзеров ещё не раз. Сначала – сразу после войны, когда им наконец удалось добраться туда втроем, вместе с мужем и бессменным проводником Крупениным. Тогда они сделали детальную схему, описания, фотографии, взяли пробы воды. Потом…
Но это "потом" было, что называется, в другой жизни. В 1948 году Татьяна с мужем переехали на противоположный край страны, в Крым, в Симферополь – места, где орнитологам живется лучше, чем геологам. Татьяне с большим трудом удалось найти там работу. В Крыму у них родилась вторая дочь, Галина. Потом был переезд в Молдову, пенсия… И только в 1979 году Устинова ненадолго прилетела на Камчатку, по приглашению Института вулканологии для участия в съёмке документального фильма "Там, где зимует весна".
Потом муж умер, и в 1988 году Татьяна уехала в Канаду, к старшей дочери. Но все равно ей не сиделось на месте. Несмотря на преклонный возраст, Татьяна продолжала путешествовать: побывала на Гавайях, в Мексике, в Перу, посетила Гранд-Каньон Колорадо… А в Долину гейзеров она вернулась спустя десять лет, уже как почетная первооткрывательница. И – как действующий ученый, хотя ей и было уже 86 лет.
"Татьяна Ивановна не расставалась с записной книжкой, её интересовали изменения в режиме гейзеров более чем за полвека. Во время поездки ей было вручено удостоверение о присвоении её имени перевалу между вулканами Дзензур и Жупановским..." – вспоминает один из ее молодых коллег.
Татьяна Устинова скончалась в Канаде в возрасте 95 лет. И затем… вернулась в Долину гейзеров – уже навсегда. Её дочери, выполнившие последнюю волю матери, рассказывали, что "…родители до конца своей жизни всегда вспоминали о времени работы на Камчатке как о лучших и самых интересных годах своей жизни". Так или иначе, в 2010 году, согласно завещанию Татьяны Устиновой, ее прах был захоронен в Кроноцком заповеднике на склоне долины реки Гейзерной.
Катастрофы и возрождения
Сегодня об открытии Долины гейзеров принято говорить как о последнем великом географическом открытии XX столетия. Но гейзер, как уже упоминалось, довольно хрупкая штука. Иногда достаточно бросить в бассейн, из которого бьёт фонтан, крупный камень – и режим источника изменится. Поэтому если сперва, в 50-е годы, Долина была открыта для посещения всеми желающими, то уже с 1967 года "дикий" туризм там запретили, а с 1977 года и вовсе прекратили пускать кого бы то ни было, кроме ученых. Лишь в 1993 году, после создания необходимой инфраструктуры (вертолетных площадок, помостов, лесенок с перилами) долину снова открыли для организованных туристов, да и то поставили ограничение – не больше трёх тысяч человек в год.
И все равно это не спасло от катастрофических перемен, виновником которых был не человек, а сама природа. В 1981 году тайфун "Эльза" вызвал дожди, из-за которых уровень воды в реке Гейзерной поднялся на несколько метров. Грязевые потоки увлекали за собой по руслу трёхметровые валуны, разрушающие всё на своём пути. Пострадали многие источники, включая знаменитый Малахитовый грот, а гейзер под названием Большая Печка вообще исчез. Но куда большей бедой обернулась катастрофа, случившаяся 3 июня 2007 года, когда селевой поток буквально подмял под себя весь уникальный заповедник. Люди, по счастью, уцелели, но Долина погибла. По крайней мере, так казалось в первые дни после схода селя. Лавина длиной два километра сорвалась с горы, заполнила распадок ручья Водопадный и по нему сошла в каньон реки Гейзерной, образовав плотину. Под толстым слоем горячей грязи и камней были похоронены гейзеры Тройной, Сахарный, Сосед, Факел и множество более мелких. "Прежней Долины больше не будет – будет перерожденная с незамерзающим горным озером, и остатками каких-то малых гейзеров", – говорили ученые.
Но, к счастью, они ошиблись. В сентябре 2013 года новый сель разрушил грязевую плотину и не только восстановил многие гейзеры, но даже увеличил их число. Казалось, что они самостоятельно один за другим выбираются из грязи и приходят в себя, постепенно налаживая горячее ритмичное "дыхание". Восстановился и гейзер "Первенец" – тот самый, который впервые увидела Татьяна Устинова. Чудо? Или обычные законы природы? Кто знает. Год за годом Долина гейзеров восстанавливает свою хрупкую красоту, живущую в неуловимом равновесии. Вопреки всем мрачным прогнозам и неумолимым законам, выведенным людьми. Но, впрочем, для нас, людей, в этом определенно есть какое-то доброе обнадеживающее предзнаменование.
