Журналист ГТРК Красноярск и ведущий местной программы "Вести" Владимир Жаринов уволился из своей телекомпании, не желая освещать тему, связанную с голосованием о поправках к Конституции. О своем решении он написал в фейсбуке, назвав происходящее "историческим преступлением". О подробностях Владимир рассказал в интервью Сибирь.Реалии.
– Вы ожидали, что ваш пост вызовет такую бурную реакцию в соцести – около 2600 лайков, несколько сотен комментариев?
– Нет, конечно. Я думал, что это будет интересно какой-то узкой аудитории моих коллег. На них был расчет: показать, что если тебя что-то не устраивает, есть простой выход – сделать вопрос гласным и уйти. Я не то чтобы призываю к этому, просто показал свой опыт.
– Многие ли ваши коллеги по ГТРК разделяют сейчас вашу позицию?
– Разумеется, мнения есть разные. Один человек мне в личку написал, не знаю, правда ли это, что он тоже ушел с регионального ГТРК из-за поправок, но не стал это делать публично. Видимо, это для него было непринципиально. Я вообще считаю, что мнение редакции и мнение автора – это разные вещи. Насколько я помню, это даже закреплено в законе о СМИ – что автор имеет право не браться за материал, который он считает неправильным, аморальным. Там другая формулировка, но суть не меняется. Мой пост был в том числе для того, чтобы показать коллегам, что есть у нас права, закрепленные в федеральном законодательстве, которые дают журналисту возможность не делать то, чего он не хочет делать. В моем случае мне пришлось уйти.
– Но работает ли это на практике? Может ли журналист отказаться от задания редактора?
– Из этических соображений не могу говорить про нашу ГТРК, но могу сказать о том, какую картину я вижу из комментариев и сообщений в соцсетях. Да, есть такая проблема. Закон позволяет автору иметь свою позицию, реальность показывает обратное.
– А как получилось у вас? Вы не пробовали разговаривать с руководством, чтобы вас хотя бы, например, не задействовали в освещении темы, связанной с поправками? Или просто молча подали заявление?
– Была совокупность факторов. Я просто уже подошел к той точке, когда понял, что невозможно идти вразрез с мнением редакции. Не было такой постановки вопроса, что "ты должен уволиться". Нет. Но есть мнение редакции и ты должен его придерживаться – вот такая позиция есть у нас, и, может быть, где-то еще есть. Это стало для меня решающим фактором.
– Как коллеги и руководство отреагировали на ваше увольнение?
– У меня не было отдельного личного общения с руководством после этого. Все, что я видел, – это то, что происходило в ньюсруме после моего поста. Все коллеги были озадачены, встревожены тем, что это происходит, что это попало в публичное поле. Разумеется, руководству вряд ли это понравилось, потому что любой спорный вопрос, который в рамках Трудового кодекса происходит, болезнен для него. Я с пониманием отношусь к этому. Коллеги реагировали по-разному. От "Ты представляешь, что ты сделал, зачем ты это сделал?" до "Молодец, поддерживаю", некоторые жали руку. Я увидел полярные точки зрения, которые не мог предсказать заранее. Были и такие мнения, причем не только от журналистов ГТРК, но и от других коллег: мол, ты уходишь, а мы теперь будем выглядеть как-то не так, сволочами. Но это же неправда. Нельзя говорить, что, если человек работает на федеральном канале, он аморален только потому, что он там работает. Человек освещает спорт, например. Это же не значит, что он работает на федеральную машину.
Владимир Жаринов
– А вы сами кем работали в ГТРК Красноярск?
– Я работал корреспондентом в течение 7 лет, и последнее время, чуть меньше года, вел региональные врезки на "России-24" – это новости, "Вести".
– В комментариях к вашему посту есть немало и критических высказываний. И не только от сторонников поправок. Многие задавали вопрос: что же вы за 7 лет не поняли, на кого работаете? Почему ушли только сейчас?
– Да, это очень популярное мнение. Но нужно понимать, что есть люди, которые работают на федеральных каналах и не придерживаются официальной идеологии. Есть люди, вроде меня, которые работали на ГТРК, чтобы освещать новости местного характера. Например, когда начались взрывы в Ачинке, я был одним из первых, кто туда поехал и снимал на месте. Или социальные темы, ЖКХ, абсолютно аполитичные. Я старался максимально дистанцироваться от политических тем. У нас, на региональном уровне, это возможно, для федеральной повестки есть включения федеральные. Таких людей, которые, как и я, старались от этого дистанцироваться, достаточно. И это не то же самое, что работать в идеологической машине.
– И тем не менее вы работали под брендом, который у многих отождествляется с пропагандой, транслируемой в федеральном эфире ВГТРК.
– Да, все верно. Есть довольно специфичные люди, которые смотрят ВГТРК – например, пенсионеры, которые это делают по привычке. Они могут тоже быть далеки от политики, но нуждаются в местных новостях. И в том числе для них я и работал. А не для того, чтобы навязывать какую-то идеологию. Мне в комментариях еще пишут: а вот вы за Крым, вы за Сирию и все прочее! Да я вообще к этому никакого отношения не имею – вот эта реальность с моей абсолютно никак не связана.
– Но вы и ваши коллеги наверняка ведь периодически смотрели эфиры федерального ВГТРК? Обсуждали эту тему в курилках?
– Честно скажу: я настолько аполитичен, что не смотрел федеральные новости, местные-то редко смотрел. Как говорил один хороший человек, "чтобы не портить стиль". Мне просто не интересна в широком смысле федеральная повестка… Кто-то, наверное, смотрел, но мнения бывают полярные.
– Но разве вы не слышали, к примеру, высказывания Дмитрия Киселева на вашем канале о том, что Россия может превратить США в ядерный пепел или что сердца геев следует сжигать или зарывать в землю?
– Я слышал, разумеется, эти высказывания. Товарища Киселева я считаю крайне…необычным человеком. Знаете, для таких людей, мне кажется, будет специальный суд, и он будет не человеческий – где-то там, наверху, на небесах. Это реальность, которой я не хочу касаться, потому что то, что связано с пропагандой, – это тот блок, который мне очень не нравится, именно поэтому я от него и дистанцировался.
– Что именно в поправках к Конституции вам показалось неприемлемым настолько, что вы все же решили уволиться?
– Ничего нового не скажу. Мне не нравится хотя бы то, что поправки принимаются все скопом. Мне кажется, даже объяснять это не стоит – очень многие придерживаются этой точки зрения. Про обнуление я вообще молчу. И еще момент, связанный с верификацией. Невозможно, на мой взгляд, проверить достоверность голосования. Кроме того, я совсем не уверен, насколько эта процедура имеет легитимный характер – сильно в этом сомневаюсь. Сам я голосовать не буду, потому что идти голосовать – это значит, что ты согласен с постановкой вопроса, а я с ней не согласен. С тем, что мне ставят, во-первых, такой пул вопросов на одно голосование, во-вторых, я не могу ничего проверить, в-третьих, я вообще не уверен, что это может на что-то повлиять.
– Увольнение было спонтанным или вам есть куда уходить?
– Некуда. Я съездил в импровизированный отпуск, на Байкал. Отдохнул, подумал, что мне делать дальше – у меня была неделя, чтобы решить, стоит ли оставаться в текущих реалиях. Вчера я пришел к начальству с заявлением, мы договорились, что я отработаю последний день. Вот, собственно, я без работы. Я никуда не собираюсь устраиваться, нет такого места, которое бы я себе присмотрел. Возможно, займусь web-разработкой – это то, чем я занимался до того, как устроился на ГТРК Красноярск. У меня были социальные проекты – карта ДТП сначала Красноярского края, потом в России в целом. Мне нравится программировать социальные проекты.
– В журналистике оставаться не намерены?
– Сейчас нет. Есть компании, которые приглашали меня, но мне туда не хочется. О причинах не хочу вдаваться в подробности.
– Но есть ли в вашем регионе независимые СМИ, которые могли бы вас пригласить и не навлечь на себя при этом гнев краевых властей и неприятности?
– Да, есть как минимум два. Одно из которых как раз меня и пригласило, но я не хочу.