Якутского активиста Айхала Аммосова с конца апреля судили уже дважды: за антивоенные граффити ему назначили штрафы по статье о хулиганстве. Следующий суд – уже по уголовной статье: Аммосова обвинили в "дискредитации" российской армии за надпись "Нет войне" на русском, якутском и английском языках. После задержания его держали в изоляторе пять суток, угрожали пистолетом и шокером. Активист уверен, что его приговорят к тюремному заключению. О том, как прессуют за антивоенные высказывания в Якутии силовики, и каковы настроения местных жителей, Айхал рассказал Сибирь.Реалии.
Даже если "судья попадется вменяемый", говорит Айхал, у следователей наверняка уже готовы новые обвинения. Например, за акцию, на которой он, фронтмен группы Crispy Newspaper Айхал Аммосов (по паспорту Иванов Игорь Анатольевич), зажег свечи у мемориальной доски "Город-герой Киев", и за пикет, когда он вышел к филиалу "Ритуал Сервис" в Якутске с плакатом "Жених приехал" (цитата из фильма Алексея Балабанова "Груз 200").
Друзья музыканта после задержания сутки не могли его найти.
Антивоенная акция в Якутии
– Причина преследования – однозначно антивоенные акции Айхала. Не "хулиганство", не граффити, а смысл надписей – против войны и за мир. Когда его увезли, мы начали обзванивать все отделения МВД города, потом республики, в другие ведомства звонили. Везде нам говорили, что никакого Аммосова или Иванова у них нет. Позже выяснили, что он сидел в том отделении полиции, где сначала не брали трубку, а потом в открытую врали нам по телефону. И все это время они [полицейские] использовали для того, чтобы давить на него, угрожали уголовным преследованием, новыми статьями для того, чтобы он подписал признание, – говорит на условиях анонимности один из друзей активиста.
"Центр "Э" опознал по портрету Путина и бюсту Дзержинского"
– Как произошло задержание?
– 25 апреля выходил из магазина, ко мне подходит парень, якут, в гражданском, показал (точнее, махнул корочками так, что даже ведомство не разобрать, не говоря о имени) свое удостоверение и сказал: "Вы задержаны", вслух не представился. Я сказал: "За что? Какие основания?" Он: "Вы знаете, за что вы задержаны". – "Покажите документы, на основании которых задерживаете". Он отказался. Подошел его напарник, русский, оба меня взяли за руки, "положили" в обычный гражданский "УАЗик", увезли.
Только позже я понял, что это не похищение, что нахожусь в Центре "Э". Просто там заметил всякие такие штуки – портрет Путина висит, бюст Феликса Дзержинского.
– Как проходил допрос?
– Очень агрессивно, сразу стали давить на меня. Я сказал, что ничего не буду говорить, воспользуюсь 51-й статья Конституции (никто не обязан свидетельствовать против себя самого. – С.Р.). Они выходили в коридор, советовались друг с другом, потом заходили и по-новой задавали вопросы. Их было много – в маленькой комнате человек пять-шесть. Один задает вопрос, потом другой, кто-то смеется и говорит: "Мы тебя поймали! Тебе, наверное, деньги платят, Европа, Америка. Ты за украинских нацистов, тебя надо туда отправить!" Обсмеивали: "Ты что, Ойунский? Ты кем себя возомнил?" (за то, что я был в пиджаке, сравнили меня с Платоном Алексеевичем Ойунским – государственным деятелем Якутии, он за независимость республики боролся, писатель, поэт, революционер).
Говорили: "Всё, тебе хана! Мы тебя отсюда не отпустим, тебя посадят на очень долгий срок", "Ты что, думал, мы тебя не найдем? Мы за тобой следили". Я им в ответ: "Хорошо работаете, парни". И похлопал им. В ответ: "Мы сделаем так, чтобы тебя вообще никто не нашел".
– Если не подпишете показания?
– Да, если я не дам признательные показания, если не подпишу написанные ими бумаги. В чем признания, даже не уточняли. Если "не пойду на уступки", так говорили.
В ином случае будут избиения, пытки, электрошокер. Вот этим они не угрожали буквально словами, но ходили передо мной с шокерами, показывали перед лицом, как он работает, включали. Возле меня крутили наручники, пистолеты. Один стоял прямо возле меня, "игрался" с пистолетом – заряжал, обратно вытаскивал обойму, снимал с предохранителя. Пытались ментально меня сломать, запугать.
В итоге меня до суда так и не выпустили, позже "положили" в машину и отвезли во второе отделение полиции, отдали уже обычным полицейским. Потом те уже стали меня допрашивать.
– Увезли, потому что решили статью о хулиганстве предъявлять, по которой арест до суда возможен?
– Возможно, да. Они меня туда привезли, документы заполнили и сунули в "обезьянник", в камеру. В камере было очень много людей и одна не кровать, а такая длинная доска. Человек 11 было в маленькой камере. Я провел там двое суток до суда и потом еще трое суток. Пока шли оба суда – меня все время возвращали в камеру. Я вышел только недавно.
Антивоенная акция в Якутии
Там нас морили голодом, не давали спать, свет был постоянно включен, открывали окно так, чтобы был постоянный сквозняк, а в Якутии сейчас еще очень холодно. У меня отняли куртку, я остался в одном пиджаке, рубашке-поло и в одних штанах, шнурки сняли. Там всего четыре камеры, но именно в мою камеру засовывали всяких уголовников, каких-то алкашей – в камере начинались драки. При этом в другие три камеры вообще никого не сажали, они оставались пустыми, хотя на единственной тюремной наре мы в первый день спали всемером (а там должно помещаться только два человека), еще несколько человек на полу спали. А пол там весь в моче, блевоте, крови, там плохо пахнет. И они [полицейские] не давали спать, там постоянно орут. Напряженная атмосфера.
– Пока находились там, вас вызывали на допросы, пытались получить новые признания?
– Да, вызывали. Раз в два дня какие-то новые допросы: "Почему ты это делал, осознаешь ли свою вину? На чьей ты стороне, на стороне России или на стороне Украины?" Спрашивали, патриот ли я, что я думаю про 1 мая? Странные вопросы задавали.
А когда друзья, другие активисты, стали искать меня, когда моя мать позвонила в дежурную часть, они заявили, что я пьяный якобы ходил по центру Якутска, орал и подрался с людьми. Якобы за это меня задержали. Моей матери так сказали! А друзьям, которые обзвонили все дежурные части, в моем же отделении говорили: "Нет, такого человека у нас нет". Когда узнали, что я нахожусь именно во втором отделе, люди, даже незнакомые, мне хотели привезти передачки, они отказывали им. Передали посылки только спустя несколько дней.
– Мама сильно испугалась, поверила?
– Мама встретилась с моими друзьями, они ее успокоили, объяснили, что меня хотят таким образом оклеветать, выставить врагом народа, якобы я что-то плохое делаю. Она немного смотрит телевизор, и пропаганда ее задела, можно сказать. Она поначалу сомневалась, думала, что, возможно, я что-то противоправное сделал. Но мои друзья объяснили ей четко, что именно я сделал и что вреда никому не нанес.
"Нет ни правозащитников, ни лингвистов"
– В обвинении по статье 20.3.3 о дискредитации военных РФ какое основание в материалах дела?
– Только сама надпись на заборе. Я написал примерно одинаковую фразу на трех языках: на якутском, на русском и на английском. На якутском, если перевести дословно – "Пусть не будет войны", на русском – "Нет войне", на английском – "No war" и сбоку нарисован символ пацифизма. Это же вообще безобидная фраза и символ. Они даже из такого безобидного хотят раздуть на арестную статью.
Я это понял, когда судья начал задавать вопросы: "Что вы хотели этим сказать? Хотите, чтобы Россия проиграла в этой войне?" Ищет подтекст какой-то, хотят именно с Украиной это связать, мол, я поддерживаю "нацистов". Не удивлюсь, если в итоге они меня самого назовут фашистом и нацистом.
– Что вы отвечали?
Антивоенная акция в Якутии
– Что сделал граффити, потому что хочу мира, а не войны, хочу, чтобы эта война, кровопролитие закончились. Я выступал против любой войны.
Страшно, что суды надо мной они используют для того, чтобы заткнуть всех, кто не за мир. Они ловят таких, как я, и все люди в Якутске боятся. Мы слишком далеко от Москвы, Петербурга находимся. Тут защиты нет, простых ребят задерживают за то, что они выходят на одиночные пикеты или как-то высказываются в интернете. Правозащитников вообще нет практически. Я, например, первый суд сам по себе отсидел, без адвоката. Есть либо провластные, либо очень дорогие частные. Под третий суд я уже иду со вторым по счету адвокатом. Это дорого, а толку мало. Правозащитников, которые согласны защищать бесплатно, здесь вообще не найдешь. Я обращался в проекты типа "ОВД-Инфо", но у них просто нет никого в республике.
Перед этим адвокат мне объявила сумму, которая показалась вообще заоблачной – 100 тысяч рублей. Она сказала, что это дело очень сложное и серьезное, потому что когда хотят любой ценой посадить, довести до уголовки, трудно выиграть. Но у нас таких денег просто нет, пришлось отказать.
Мы сейчас с трудом добились проведения независимой лингвистической экспертизы фраз, которые я написал. Чтобы доказать, что во фразе "Нет войне" нет никакой "дискредитации". Так вот проблема не только в стоимости экспертизы – в Якутии нам вообще не удалось найти эксперта, который бы все три надписи оценил. Мы нашли лингвиста, который якутский и русский берется проанализировать, а лингвиста, способного дать оценку надписи на английском, просто нет.
Пока искали, выяснили, что где-то в Красноярском крае прошел суд по аналогичной статье и схожему основанию. Так вот при помощи лингвиста им удалось выиграть.
Но в целом суд просто отказывает нам в ходатайствах. К примеру, свидетелей не пускали в зал суда, они ждали на улице. Не только свидетелей, но даже СМИ, блогеров отказались впустить. Мое мнение – они боятся огласки, поэтому процесс сделали закрытым.
Я как-то случайно услышал, как они обсуждали, что боятся, что в Якутск могут приехать журналисты из Москвы или Петербурга, мол, уже звонят, расспрашивают про это дело. У меня сложилось впечатление, что они сперва думали, что очень легко посадят меня, без огласки. Но потом за меня стали заступаться местные ребята (хотя они тоже боятся, поэтому делают это анонимно), люди искусства, художники, музыканты, передачки носили, на адвоката собирали.
– В дискредитации вас обвиняют первый раз. Почему вы думаете, что сразу будет срок?
– До этого два суда было, каждый закончился административным штрафом. Обвинение планирует опираться на это, мол, рецидивист, и третий-четвертый раз штрафовать меня нет смысла.
Кроме того, как туз в рукаве держат другие мои акции – пикет с плакатом "Жених приехал" у бюро ритуальных услуг, например. Или видео с моей страницы, на котором я в память о погибших в Украине я свечи ставлю.
– Какая акция стала триггером, по-вашему? Плакат с цитатой из фильма Балабанова?
– Думаю, надпись "Якутия будет свободной" на баннере КПРФ "100 лет Якутской автономной советской социалистической республике". За нее уже влепили 1500 рублей штрафа. Я думаю, что они превентивно гасят любой протест, потому что реально боятся того, что люди выйдут на улицу, будут митинги, что национальное самосознание проснется, народ Саха независимости захочет.
Народ здесь [в Якутии] очень бедно живет, вы даже не представляете. При этом республика Саха Якутия на самом деле очень богата – уголь, золото, алмазы – но все это отправляется в Москву. Мы живем в XXI веке, но по сути платим дань Москве. От нас увозят полезные ископаемые, бриллианты, деньги, а взамен оставляют ужасные дороги, грязь повсюду, маленькие зарплаты. Оттого и недовольных очень много. Половина Якутска работает таксистами, а половина – грузчиками. Такое выражение в ходу у нас.
– Как жители Якутии относятся к войне, следят ли за происходящим в Украине?
– Очень многие следят за ней. И многие люди против этой войны. Но местные чиновники создают нашей республике такой имидж, будто вся Саха за эту войну. На самом деле очень многие люди говорят, что нам не нужна эта война, эту войну начал Путин. И вообще украинцы и русские не должны воевать друг с другом. Обычный народ против войны. Беда России в том, что ее руководители начинают бессмысленные войны, в которых погибают ни в чем не повинные молодые парни, приезжают домой в цинковых гробах.
Но есть и те, кто прозомбирован пропагандой – обозленные, но неразобравшиеся выплескивают свою агрессию на тех, кто протестует против войны. Такое тоже бывает.
Взрослое поколение больше подвержено госпропаганде. У молодых больше развито критическое мышление, и они, кстати, очень политизированы в Якутии – при этом всегда сверяют информацию, читают и смотрят независимые источники. Взрослое поколение, даже если не поддерживает "спецоперацию", говорят: "Не надо высовываться, не надо говорить громко, не надо выделяться. Надо быть тихим, тише воды, ниже травы, иначе могут быть проблемы".
– То есть какая-то часть боится, а какая-то часть действительно верит? Каких больше?
– Да. Думаю, что в Якутии очень много испуганных. Нас же пугают со времен Советского Союза. Наши родители, бабушки и дедушки очень испуганные люди. Якутских лидеров мнений – Ойунского, Аммосова, Барахова, Ксенофонтова – их же убили в расстрельном центре Коммунарка НКВД в Москве. А они были лидерами нации саха, тут до сих пор улицы в их честь названы, памятники стоят! Видимо, сейчас боятся, что придут новые такие же, народ сплотят. Но не из местных политиков, конечно, не из чиновников – сейчас если из Москвы скажут какой-то митинг сделать за войну, за спецоперацию, Якутск быстро сделает митинг за спецоперацию. Если какой-нибудь парень выйдет на одиночный пикет с флагом Украины и против войны, то на несколько лет посадят, еще побьют.
Если в России диктатура, то в Якутии мы живем в ультрадиктатуре – тут могут по-настоящему сильно покалечить за мнение, идущее в разрез с "общегосударственным". Люди настолько жестоки – если ты выходишь один на пикет или рисуешь какое-то граффити антивоенное, клеишь антивоенные листовки, надо быть готовым, что каждый мужик, проходящий мимо тебя, может ноги и руки переломать. Это очень опасно.
Ловят и сотрудники, и обычные жители, подверженные зомбированию пропаганды. Эти "патриоты" ездят с буквами Z на машинах и избивают тех, кто не согласен с войной.
– Если в Москве за букву Z на машине могут изрезать колеса, то в Якутске наоборот?
– В Якутске наоборот. Тут много букв Z и у русских, и у якутов. Дошло до такого абсурда и нелепости, что правительство специально выделило кучу денег на то, чтобы баннеры с огромными буквами Z и красные флаги с белыми буквами Z буквально заполонили весь город. Это какая-то антиутопия, Оруэлл или Замятин. Я не поверил сначала, как можно настолько фанатично вешать везде по городу эти символы. Даже детские сады, школы завесили. Мэрия устраивает флешмобы с буквами Z, они уже и вставали в форме буквы Z, и флаги с Z повсюду – похоже на те фильмы и книги, что я в детстве читал. Люди при этом ходят и орут с пеной у рта: "За Россию, за Путина!"
– При этом не возмущаются тем, сколько денег тратится на пропаганду, на баннеры и митинги?
– Какая-то часть людей, которые думают головой, конечно, возмущаются, но они все равно боятся, настолько несогласных прессует полиция, Росгвардия. Не представляете, как много в Якутске полицейских: по ощущениям, на одного жителя приходится по полицейскому и по росгвардейцу. Даже в Москве, наверное, нет столько.
– Санкции ухудшили положение жителя Якутии? Или особенно не изменилась ситуация?
– Цены выросли, а зарплаты остались такими же низкими. Подорожала и еда, и какие-то товары типа памперсов. Например, двухлитровая "Кока-Кола" стоит 250 рублей. Сахар теперь продают только 5 килограммов в одни руки.
Войну в этом местные пока не винят. Но, возможно, к лету это изменится. Сейчас они пока не голодают, не все, а к лету рост цен приведет уже к масштабному голоду, он подтолкнет людей на улицы, они откроют глаза, я думаю.
Или когда цинковые гробы приедут в республику. Думаю, матери начнут скандал, ведь парней из Якутии много уехало, а точных данных о погибших не сообщают. Это сейчас они верят словам о том, что "российская армия побеждает", что "Мариуполь захвачен" и "скоро победим". Приедут гробы, и они поймут, а когда глаза откроются, выйдут на улицы. Народ Саха очень упертый, на самом деле, долго терпит - потом все выходит наружу.
Но сейчас они как будто бы хотят больше войны, больше кровопролития: "Уничтожим Украину, потом пойдем дальше, одной Украиной мы не остановимся". Люди настолько одержимы всем этим и непримиримы к другим точкам зрения – тем немногочисленным активистам, кто не боится открыто высказываться, угрожают жестко, за ними следят, говорят: "Мы тебя найдем за углом, ноги-руки переломаем".
Поэтому большей частью якутские активисты действуют по-партизански. Их тоже ищут, конечно.
– А вы почему не скрывались? Фото и видео постите в соцсетях открыто.
– Нет, они меня искали на самом деле долго, месяца два примерно. Я прятался, менял место ночевки. Я же начал делать листовки и граффити с самого начала войны в Украине, с 24 февраля. Даже ушел с постоянной работы в кофейне, оставил только подработки, чтобы плотно заниматься только антивоенной темой, по крайней мере пока идет война.
Выступление Crispy Newspaper
– Поэтому и рок-группу оставили?
– Нашу панк-рок-группу мы заморозили сами, временно. Из-за угроз привлечь нас по экстремистским статьям. У нас есть тексты про свободу, про то, что Якутия должна приобрести независимость, о том, что мы свободные люди, против диктатуры, против Путина. Думаю, если бы мы не прекратили выступать, то на всех участников группы завели бы дела.
– Были угрозы?
Якутская панк-рок-группа Crispy Newspaper
– Да, они [полицейские] приходили к участникам группы, допрашивали нашего гитариста, угрожали, что его убьют, "где-то в канаве выкинут". Они, кстати, расспрашивали его обо мне, когда узнали, что я против войны выступаю. Допрашивали, вызнавали мой номер, где я живу. К нашему ударнику то ли Росгвардия, то ли полиция приходила домой уже дважды – пытались узнать мои контакты, где я живу, работаю. Тогда я и ушел с постоянной работы, стал ночевать у друзей. Но в конце концов Центр "Э" меня нашел.