"Они штампуют эти приговоры, как на конвейере"

14 июня Омский областной суд отменил решение Первомайского районного суда: дизайнер Илья Фришман признан невиновным в пропаганде нацистской символики и атрибутики. Производство по делу прекращено в связи с отсутствием состава административного правонарушения.

– Это было непросто, – говорит Илья. – Я не мог поверить, что это реально происходит со мной. Оказалось, что ситуация, в принципе абсурдная, лишенная здравого смысла, возможна! Прежде я верил в некую справедливость, но после двух месяцев разбирательств у меня открылись глаза на то, как устроена наша российская правоохранительная система. Увы, мы живем в России, стране извращенных представлений о законе!

11 апреля 2019 года Первомайский суд Омска осудил Илью Фришмана по статье 20.3 КоАП РФ “Пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики”, оштрафовав на 1000 рублей. Основанием послужил фрагмент передачи "Большая разница", который дизайнер добавил в свои видеозаписи на страничке "ВКонтакте" девять лет назад. В пародии актер Сергей Бурунов исполнял роль Штирлица в нацистской форме, на рукаве которого была повязка со свастикой. Что и стало поводом зачислить Фришмана в экстремисты. Просмотров за это время было немного – 4 раза, то есть, скорее всего, смотрел ролик сам Илья и сотрудники отдела “Э”.

– Это полнейший абсурд. Еврея осудили за пропаганду нацизма. Чья семья прямо пострадала от нацистской Германии, моя прабабушка умерла в газовой камере концлагеря Хельмно, а прадедушка умер в немецком гетто. Да ещё и за ролик, который демонстрировался по первому федеральному каналу. В интернете я нередко испытываю на себе ненависть людей, которые негативно относятся к евреям, о том, что я еврей, они узнают по моей фамилии, – говорил тогда Фишман.

Илья подал апелляцию в Первомайский районный суд Омска. Ему помогли правозащитники из общественной организации “Апология протеста”. К удивлению дизайнера, прокурор встал на его сторону, внеся протест на постановление по делу об административном правонарушении. В протесте значилось, что “ в данном случае не усматривается пропаганды фашистских идей и проявлений фашизма, изображение свастики не является актом публичной демонстрации и не направлено на реабилитацию фашизма". Более того, прокурор отметил, что "запрет на показ фильмов с использованием нацистской военной формы без учета контекста может привести к запрету показа всех документальных (в том числе кинохроники) и художественных фильмов о Великой Отечественной войне”.

У Ильи появилась надежда на то, что дело будет выиграно. Но обвинитель – майор Центра по борьбе с экстремизмом выступил с ходатайством о добавлении в дело возражения к протесту прокурора: “…При просмотре трех видеороликов, вырванных из контекста и измененных по содержанию отрывков фильма "Бункер", абсолютно непонятно, что фашизм является одним из опаснейших и жесточайших явлений в истории человечества. Наоборот, при просмотре данных видеороликов можно сделать вывод, что фашисты – это нечто смешное, веселое. При этом можно говорить о том, что при демонстрировании подобных видеороликов нацистская символика и атрибутика не только не вызывает неприятия, особенно у молодого поколения, но, напротив, формирует некую моду (бренд) на нацистскую символику и атрибутику в первую очередь среди молодых людей, то есть усматриваются признаки пропаганды нацистской символики и атрибутики, использование которых в Российской Федерации запрещается в любой форме как оскорбляющих многонациональный народ и память о понесенных в Великой Отечественной войне жертвах”.

– Даже в письменном возражении прокурору майор Аксенов написал исключительно свои личные суждения, свое личное мнение, не оперируя юридическими и правовыми нормами, – удивляется Фришман. – Из чего я сделал вывод, что сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом заводят подобные дела, исключительно основываясь на своем личном суждении, вольно трактуя закон. Более того, как выяснилось в суде второй инстанции, прения сторон должны проводиться в рамках суда первой инстанции, чего в моем случае, как и в случаях всех остальных дел по статье 20.3 КоАП также не проводились. То есть все дела по этой статье поставлены, по сути своей, на конвейер, дабы показать просто некую видимость работы. Этот самый конвейер можно прекрасно увидеть на моем примере. Утром приехал сотрудник, тут же составил протокол, позвонил в суд, суд уже через час назначил слушание и за 15 минут вынес приговор. Не было не разбирательств, ни оценки материалов дела, ни прения сторон. Даже подготовиться к суду они не дают времени и штампуют эти приговоры, как на конвейере!

​Прокурор вынужден был ходатайствовать о привлечении к делу эксперта, которым стала Лариса Бутакова, профессор, заведующая кафедрой русского языка, славянского и классического языкознания Омского государственного университета. На втором заседании по апелляции она прочла целую лекцию с подробнейшим разбором ролика, сделав вывод, что в нем нет пропаганды либо публичной демонстрации нацистской символики или атрибутики.

– Вы только вдумайтесь в абсурдность происходящего: ученый вынужден потратить не один день, провести целую научную работу в рамках оценки трех пародийных юмористических роликов, используя при этом 26 различных источников информации, в том числе работы Фрейда и Ницше, – возмущен Фришман. – Самым большим удивлением для меня было то, что, как я понял, существует методология выявления экстремизма, специально разработанная учеными-экспертами как раз под статью 20.3 КоАП РФ. Но этой“методичкой” наши цэпэшники не хотят пользоваться, потому что это очень сильно усложнит их работу.

Илья провел небольшое собственное интернет-исследование, выяснив, что всего лишь за 5 месяцев 2019 года в Омской области возбуждено 70 дел по статье 20.3 КоАП РФ – больше, чем за весь 2018-й. Опротестовывать решения суда не пытался никто.

– К сожалению, наши люди не привыкли отстаивать свои права, – говорит он. – Как это было со мной: не думал ни об адвокате, ни о том, чтобы попросить суд отложить заседание, поскольку был уверен, что дело абсурдно, и другого исхода, кроме как отмены производства по делу, даже и быть не может. Именно поэтому такие дела штампуются с такой легкостью и в таких огромных количествах. Никаких разбирательств, никаких прений сторон, никакой защиты и рассмотрения доказательств, ни учета контекста опубликованных материалов. Просто: протокол, суд, обвинение, штраф, свободен, заводите следующего! А если бы власти постоянно встречали сопротивление, попытки оспорить обвинения, то полиция была бы вынуждена искать и привлекать к ответу настоящих преступников, а не клепать дела на невиновных.