Российское общество, кажется, вновь погрузилось к концу 2019 года в состояние, когда "ничего не происходит", точнее – ничего обнадеживающего. Летняя волна московских протестов завершилась точечными репрессиями, а затем принятием новой версии закона об "иноагентах", по которой таковым можно при желании объявить любого.
Ситуация в России кажется довольно стабильной для властей. Конечно, легко сказать, что стабильна она до тех пор, пока не "грохнет". "Недовольство" (в широком смысле слова) и так называемые протестные настроения вроде бы понемногу накапливаются. Может быть, сегодня мы наблюдаем затишье перед бурей. Может, бури и не будет никакой. Россия "стоит на паузе". Когда, как и в какую сторону она с неё снимется, не предсказуемо. И даже не будем пытаться предсказать. Итак, будем считать, что это неопределённое состояние продлится неопределённо долго.
И всё-таки о важном как-то нужно суметь говорить, привыкая к тому, что с теми, с кем мы не согласны, можно сохранять отношения. И тем, с кем не согласен, даже можно доверять
Что делать в период, когда "что-то" готовится и накапливается, но при этом воздух становится все более спертым и все чаще кажется, что дышать уже совсем нечем, и это может продолжаться годами? Не мы первые находимся в таком странном промежуточном состоянии, когда "что-то" уже закончилось, а что-то может быть, и начнётся – неведомо когда, но не сейчас.
Так жило не одно поколение в нашей стране в годы советского застоя. Восточная Европа жила так, пока "вдруг" не исчезла советская власть. Им было в чем-то даже труднее, чем "советским товарищам", – кроме того, что от них тоже принципиально ничего не зависело, так они ещё и были ближе к другой, свободной Европе.
Жители многих стран с откровенно авторитарными режимами так живут и сейчас. Копят этот своеобразный жизненный опыт жизни "на паузе". И мы в России тоже накапливаем такой опыт осмысленной жизни в бессмысленное время.
Думается, что в периоды такой задержанной, замороженной общественной жизни, чтобы "не потеряться", можно следовать по крайней мере двум правилам.
Первое условие состоит в том, чтобы держаться за профессию. Когда-то её называли "делом". Под "делом" я имею в виду то занятие, которое получается лучше других, что задаёт ритмы повседневной жизни. Это не просто работа, вокруг которой неизбежно выстраивается образ жизни. Это в первую очередь то, что любишь делать.
К сожалению, часто дело и работа не совпадают, и приходится работать, чтобы дать себе возможность заниматься своим делом. И часто люди даже не знают, а в чём их дело состоит и есть ли оно. Занимаются буквально сами не понимают чем. Это дезориентирует. Тех, у кого есть своё дело, мало. Ещё меньше тех, для кого оно стало основной профессиональной деятельностью. Когда мы в России ворчим, что дела делаются так плохо, одна из причин в том, что масса людей занимается тем, что не интересно и не волнует. Потому они и занимаются "этим" кое-как.
За собственное дело можно держаться как за жизненную опору и точку отсчёта. Такие времена, когда ничего не происходит, сбивают с толку ещё больше, чем времена быстрых больших событий. Как ни трепыхайся, ничего не изменить... Действительно, ничего не изменить. Пока. И своё дело спасает от деморализации. Это то, что любишь делать. И в своём деле можно расти, несмотря на любые внешние обстоятельства. С оглядкой на них, конечно, но без жёсткой зависимости. То есть оно нередко даёт свободу. Настоящий профессионализм даёт свободу, в том числе и свободу от начальства. Мне, конечно, возразят, что на многие профессии в стране уже по сути введен запрет. Невыносимо сужается пространство, где можно работать без государственной цензуры, для журналистов. Да и из многих других сфер деятельности подобные нынешнему режимы часто вымывают настоящих профессионалов: из страны вынуждены бежать и лирики, и физики. Но все-таки профессионализм иной раз спасал людей даже в концентрационных лагерях...
Те, кто знает какое-то дело действительно хорошо и рассматривают жизненные ситуации через призму возможности заниматься этим, обычно знают других таких же людей. Когда где-то появляются свободные ассоциации и люди приходят на помощь друг другу в сложных ситуациях, то можно увидеть, что это произошло там, где люди делают какое-то общее дело и через него связаны. Социологи часто указывают, что в России люди вообще мало кому доверяют, что у нас общество на редкость недоверчивых людей. А вот когда у людей есть общее дело, есть пространство, где можно привыкнуть доверять другим.
Второе условие, оно кажется простейшим, но как только о нём думаешь, так всё усложняется: продолжать разговаривать друг с другом на важные темы. Именно на важные темы, не "о погоде". Как только разговоры доходят до серьёзного, до ценностей, идей, так что несовпадение в оценках и мнениях оказываются болезненными, мы быстро сворачиваем эти разговоры. Чтобы не поссориться. Именно потому, что на по-настоящему важные темы говорить трудно, кажется даже, что опасно. От неосторожного высказывания связь может разрушиться, близость разорваться, так что лучше и не заходить в "опасную зону" вовсе. Мы бережём друг друга и бережём отношения. И оказывается, что о самом главном, о том, что волнует, что важно, мы уже стараемся не говорить. Поэтому мы говорим с теми, чьё отношение нам дорого, о чём угодно, но не о важном.
И всё-таки о важном как-то нужно суметь говорить, привыкая к тому, что с теми, с кем мы не согласны, можно сохранять отношения. И тем, с кем не согласен, даже можно доверять. И если кто-то неправильно думает или имеет чудовищные взгляды, то это не потому, что эти "кто-то" неполноценны, злонамеренны и/или принадлежат к какой-то заведомо неприятной группе людей, но потому, что он или она... именно вот так вот и думают. Именно вот в это и верят. И не соглашаясь с кем-то, можно, тем не менее, сохранять отношения и даже продолжать разговаривать, говорить об этих различиях и о том, как вместе, например, чего-то добиваться (да, когда есть общее дело, этого добиться легче). Видимо, никаких способов убедить себя, что всё-таки нужно говорить с другими, нет, и помогает лишь то, что называют "доброй волей". Добрая воля к продолжению разговора.
В 2014 году началась война, многие люди обнаружили, что политика, которая совсем недавно была только темой для шуток, стала причиной раздоров и ссор. И перестали о ней говорить, чтобы сохранить дружбу. Может быть, именно тогда стоило бы говорить дальше и больше, чтобы привыкнуть разговаривать о самых больных и сложных темах.
Период относительного безвременья закончится. Всегда в истории человечества такие периоды заканчивались. Чувство профессиональной состоятельности и свободы плюс привычка к содержательному общению с другими – это минимум, который мы из него можем вынести. Потом всё это пригодится.
Михаил Немцев – философ
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
