Ровно 100 лет назад произошло событие, на долгие годы сформировавшее направление развития Новосибирска (в тот период – Ново-Николаевска). И относиться к нему, и называть его можно по-разному: захват города большевиками или освобождение от белогвардейцев. Но для исторической хроники суть одна.
И как ни странно, это одна из малоизвестных страничек истории нашего города. Ново-Николаевская операция началась в самом конце ноября силами 3-й и 5-й армий со значительным перевесом в технике и более чем двукратным – в живой силе. Пятой армией командовал Генрих Христианович Эйхе, двоюродный брат печально известного "сибирского Сталина" Роберта Эйхе.
В городе на тот момент располагались 1-й Ново-Николаевский Сибирский стрелковый полк и 2-й Барабинский Сибирский стрелковый полк 2-й Сибирской армии под командованием Сергея Николаевича Войцеховского.
Белая армия отступала. В ночь на 12 ноября Верховный правитель России адмирал Колчак вместе с генштабом выехал из оставляемого Омска на восток. Вместе с ним в специальном бронированном поезде эвакуировался и золотой запас царской России, почти 500 тонн золотых слитков. В ночь на 20 ноября шесть литерных поездов Верховного правителя прибыли в Ново-Николаевск. На две недели уездный город формально стал столицей России.
В ночь на 20 ноября шесть литерных поездов Верховного правителя прибыли в Ново-Николаевск. На две недели уездный город формально стал столицей России
В честь прибытия главнокомандующего русской армией был дан банкет. Проходил он в гарнизонном офицерском Собрании (Тополёвая, 17). 21 ноября Колчак выступил перед общественностью в зале городской думы с большой, эмоциональной речью: "Падение Омска не является крахом, а лишь этапом борьбы... Силами даже района Оби вполне возможно отражение красных".
В Новосибирске Колчак попытается реорганизовать систему управления войсками: учреждает при себе Верховное совещание военных и гражданских властей, меняет состав правительства и командования, увеличивает сумму содержания офицерам и солдатам, их семьям, учреждает целый ряд других льгот, в том числе в важнейшем вопросе о предоставлении земли. Следует призыв добровольцев в народное ополчение. Но всё тщетно.
В ночь на 5 декабря Колчак со свитой отправляется дальше на восток. Руководителем обороны Ново-Николаевска назначается генерал Войцеховский, сторонник жёсткой дисциплины. Двумя неделями ранее он в селе Усть-Тарка прямо на военном совете лично застрелил генерала Петра Гривина за неисполнение приказа.
Бунт
В войсках идёт распропагандирование. Надо сказать, что в Ново-Николаевском уезде до 1920 года большевики не имели почти никакой поддержки населения. Умами людей правили их принципиальные противники – эсеры, теоретики социализации земледелия. Например, по результатам выборов в Учредительное собрание, проходивших в конце 1917 года, эсеры получили по стране 40% голосов (большевики – всего 16%), в Ново-Николаевске 66,4%, а в уезде целых 92,5%.
Эсеры активно проводили мысль об отстранении от власти Колчака и передаче её городскому самоуправлению, Земскому собору (фактически им самим) для продолжения эффективной борьбы с большевиками. Политические интриги поразили и армию, включая её командование. В городе начинается бунт.
В ночь с 6 на 7 декабря 1919 года солдаты и офицеры белогвардейского 2-го Барабинского полка и некоторых других подразделений под командованием молодого полковника, эсера Аркадия Васильевича Ивакина выдвинулись из казарм к центру города. Главный посыл "образование комитета спасения родины", но по сути, это была попытка эсеровского переворота.
За зверства Колчака выдавались фотографии умерших от тифа, сложенных штабелем у больничного забора
Восставшие захватили тюрьму, почту, телеграф, комендантское управление, телефонную станцию, вокзал, на котором блокировали штаб 2-й армии вместе с командармом. Однако они допустили роковую ошибку, не отключив телефоны и телеграф штаба. Войцеховский обратился за помощью к командованию 5-й польской дивизии (полковник К. Румша), которая быстро подавила бунтовщиков. Часть восставших погибла в уличных столкновениях, часть была расстреляна на месте, часть арестована и помещена в городскую тюрьму.
Спустя 40 лет на месте этой тюрьмы, на её старом фундаменте в 1960-х было построено здание речного училища (Мичурина, 4). Но подвалы сохранились. Сейчас они замурованы. Здесь и происходили широко описанные и много раз искаженные события казни 104 борцов за советскую власть. Так, например, за зверства Колчака выдавались фотографии умерших от тифа, сложенных штабелем у больничного забора.
Недавно в научный оборот вошли некоторые документы секции партархива ГАНО, где коммунист Пётр Бочкарёв со слов своего спасшегося товарища рассказывает, что произошло в ту страшную ночь на 9 декабря 1919 года.
Днём польский караул (ранее исполнение убийства падало на него) тюрьмы был сменен. На их место встали анненковцы, казачьи партизаны, известные своими расправами. Ночью в тюрьму прибыл комендант города, который выступил перед заключенными. "Многие политические товарищи поверили его льстительным словам и открылись ему по душам, благодаря чему тотчас же были отведены в отдельную камеру. Товарищи Воронов, Савельев, Романов, Сурков и Ипполитов, зная, что списков нет, назвались уголовными, благодаря чему с уголовными в этот же день были освобождены, а товарищи, назвавшиеся своими настоящими именами, около 40 человек, в ночь были заколоты в подвале тюрьмы". Вот эти зверски зарубленные большевики и были найдены войсками Красной армии.
А выведенные накануне из тюрьмы восставшие белые офицеры и солдаты, узники арестантского дома на Барнаульской (ныне Щетинкина, 62), были расстреляны и обнаружены неподалёку в оврагах реки Каменка. Акт освидетельствования, подписанный красными и членами английской военной миссии, показывает, "что ни одного трупа нет без признаков ужасных, мучительных истязаний".
О судьбе самого руководителя восстания Барабинского полка, Аркадия Ивакина документы молчат. Одни мемуаристы пишут, что он был убит "при попытке к бегству", другие – что ему позволили "застрелиться".
Сквер жертв
Есть в центре Новосибирска место, которое практически уже столетие является воинским захоронением "красного" и "белого" движений. Первое время место это так и называлось: сквер Жертв Революции.
22 января 1920 года на участке бывшей ярмарочной площади произошло торжественное захоронение. Причём большевики знали, кого хоронят, так как братских могил было вырыто две. В них опустили тела 104 человек, погибших от рук карателей.
Среди расстрелянных удалось опознать лишь 37: председателя Новониколаевского совета Василия Романова, некоторых рабочих, а также несколько офицеров Барабинского полка. Большинство опознать их не удалось – полк как раз накануне получил пополнение, но военнослужащих явно было много: примерно у трети в одежде были элементы военного обмундирования: гимнастерки, ботинки, папахи, кители. На неопознанных приводятся краткие описания: "брюнет, короткие волосы, стриженые усы и борода, теплая коричневая тужурка, черные брюки, солдатская папаха, разут".
Через два с половиной года над братскими могилами был установлен единый пантеон, который изначально назывался смыслово очень верно – памятник Жертв революции. Он представлял собой "большую братскую могильную насыпь, на верху которой находится пробитая мощною рукой массивная скала с глубокими расщелинами, идущими от верха к низу. В руке крепко сжат пылающий факел".
В целях экономии и из-за технической сложности в проект были внесены изменения: скалу из естественных камней заменили на железобетон, руку из литого чугуна тоже, как и пламя, которое должно быть из полого стекла с красными оттенками внутренним электрическим освещением. Но пламя ещё надеялись "засветить", поэтому внутрь скалы был заложен крупного сечения кабель, а сам элемент пламени смонтировали съёмным.
Но место это никогда не воспринималось кладбищем. В 1930-е годы место было больше парковым. Здесь находилась большая сцена (как раз в створе нынешней аллеи героев), проводились агитационные мероприятия, играла музыка. Торжественная мемориальность в сквер пришла уже к 40-летию Октябрьской революции, в 1957 году, когда сюда на место бывшей эстрады были перезахоронены останки других руководителей новониколаевских большевиков: Петухова, Серебренникова, Горбаня, на центральной аллее сквера появились эти скульптурные бюсты, а на задней стене склада декораций театра юного зрителя было смонтировано монументальное сорокаметровое панно из бетонных плит, на котором художником А. Чернобровцевым высечена художественная композиция "Реквием".
Развязка
Но вернёмся в декабрь 1919-го.
К городу с запада подошли части 27-й и 30-й стрелковых дивизий 5-й Красной армии. 13 декабря горожане вздрогнули от взрыва. На станции Кривощёково взорваны склады. Опасаясь прорыва красных бронепоездов, белые подрывают балки обоих береговых устоев моста через Обь. Эстакады просели, и движение по Транссибирской магистрали было нарушено.
В принципе, это была тщетная предосторожность, поскольку бесконечные снежные заносы и беспорядочный поток отступающих уже парализовал железную дорогу, которая на протяжении почти двухсот вёрст на запад была забита мёртвыми составами, в которых насмерть замерзли тысячи беженцев, в том числе семьи офицерства. По свидетельствам, на станции Кривощёково находились три штабеля по 500 трупов в каждом и ещё 20 вагонов с умершими стояли поблизости.
Белые особо не пытались оборонять город, но какой-то заслон перед мостом у них был. Гильз и патронов в районе моста было найдено предостаточно. Именно здесь, под Кривощёковом имел место факт элементарного предательства со стороны командира одного из батальонов образцовой Егерской дивизии полковника Окунева. Офицер "бросил фронт и спешил со своим батальоном, чтобы спасти мост и передать его нам в целости. Он опоздал на полчаса. Он сдался в плен вместе со своим батальоном в Ново-Николаевске". (Предательство не помогло господину-товарищу Григорию Ивановичу Окуневу. Несколько лет он прослужил в Красной армии, но уже в 1927-м был арестован и расстрелян.)
Поздно вечером полурота красных латышей (это 60 человек) под командованием А. Матусевича переоделась в белогвардейскую форму, по льду перешла Обь, беспрепятственно вошла в город и к одиннадцати часам подошла к железнодорожному вокзалу. Отряд быстро обезоружил часовых и даже захватил около 100 орудий. После чего было занято и само здание вокзала. Был арестован начальник станции и разоружён весь состав штаба 3-й армии. Утром горожане проснулись уже при новой власти. Многие беженцы даже не успели покинуть город.
А основные части красных наступали севернее, через Кудряшовский бор и деревню Мочище. 14 декабря отдельный эскадрон 51-й стрелковой дивизии почти беспрепятственно дошёл до его центра. Город был практически взят. В нём уже находись части 27-й стрелковой дивизии под командованием начдива В. Путны, вместе с подпольщиками начавшие грабёж, расправы и повальное пьянство, с трудом удерживаемое командованием.
Широко известна история разлива спирта. На улице Будаговской (ныне Большевистской) находился один из самых крупных в Сибири казённый винный склад. Вниз до реки 400 метров. Кто-то даёт бестолковый, отчаянный приказ спустить из этого склада в Обь огромные запасы спирта и водки: "Какой-то тип винтовочным выстрелом пробил цистерну со спиртом, стоявшую около винного погреба; ударила, радужно переливаясь на морозе, острая струя, под ней столпились люди. Они ловили струю ладонями, глотали снег, пропитанный спиртом, подставляли котелки и шапки. Чьи-то дюжие руки начали выкатывать бочки из погреба; желтые и алые лужи окрасили снег, запахло букетом вин, толпа радостно взвыла".
Тысячи неубранных трупов умерших людей наполняли улочки и канавы города
Согласно донесению комиссара 236-го полка Макарова, "на реке было черно от народу со всякой посудой, вплоть до самоваров", причём неожиданным подарком воспользовалось не только местное население, но и красноармейцы 27-й дивизии.
Красные вошли в голодный и холодный Ново-Николаевск, забитый беженцами и деморализованными солдатами. Были захвачены огромные трофеи, количество которых даже не поддавалось учету: вся тяжелая артиллерия колчаковской армии, все самолёты, склады боеприпасов, снаряжения и обмундирования. Даже вождь революции В.И. Ленин откликнулся. Он прислал Реввоенсовету телеграмму: "Поздравляю со взятием Новониколаевска. Позаботьтесь всячески о взятии в целости Кузнецкого района и угля..."
В Ново-Николаевске было пленено более 30 тысяч солдат и офицеров. Они практически не оказывали сопротивления. Комендант, генерал-майор Сергей Платов эвакуироваться отказался. Как гласит семейная легенда, он лег в гроб и стал ожидать появления красных. Расстрелян. Место погребения неизвестно.
И новой власти пришлось больше бороться не с контрреволюцией, а с антисанитарией. В городе царила эпидемия сыпного тифа. Больницы были забиты – по баракам и госпиталям насчитывалось 70 тысяч больных; врачей и медикаментов практически не было. Тысячи неубранных трупов умерших людей наполняли улочки и канавы города. Потери от эпидемии в десятки раз превосходили потери от боевых и карательных действий обеих армий.
После взятия города был образован Военный революционный комитет, который приказал Городской думе передать все дела Совету городского хозяйства и занял её помещения здесь в Городском торговом корпусе.
Начальником гарнизона был назначен военком 27-й дивизии А.П. Кучкин, комендантом член Реввоенсовета 5-й армии Г. Абрамов, которого 26 декабря сменил начальник 51-й дивизии В.К. Блюхер.
Для города начиналась новая эра.
Константин Голодяев – сотрудник Музея Новосибирска
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
