Новокузнецкий джазовый клуб "Геликон" возник в Сибири в середине 80-х годов прошлого столетия. До развала СССР и падения железного занавеса оставалось еще несколько лет. Но времена явно менялись, и за поддержкой местным джазистам уже можно было обратиться в райком комсомола.
Без квартиры, но с роялем
– Когда я сказала своим родителям, что выхожу замуж за пианиста, они спросили: "А кем он работает?" – рассказывает Наталья Берестова, вдова создателя культового (и не только в Сибири) клуба "Геликон" Анатолия Берестова. – Папа мой был металлургом, мама – врачом, а такой профессии, как музыкант, для них просто не существовало. Они думали, что музыка – это увлечение типа коллекционирования марок.
Когда в 1986 году Анатолий и Наталья познакомились, ей, выпускнице мединститута, было 24 года, ему – 33. Они жили в Новокузнецке в 6-метровой комнате, где стояли рояль и 2 книжных шкафа, а софа молодожёнов не раскладывалась, потому что за дверью находился контрабас Валерия Лаврова из джазового трио "Комбо", созданного Анатолием Берестовым. Ансамбль репетировал тут же.
– Связей не было, денег тоже, – вспоминает Наталья. – Помню, Толе надо ехать в Барнаул на концерт, а у него даже нет целых ботинок, чтобы выйти на сцену. Мы пошли в какую-то комиссионку, что-то нашли, Толя выступил... Мы ничего не боялись, потому что у нас ничего не было и нам нечего было терять. Но было драйвово, никаких внутренних ограничений. Казалось, всё получится легко и просто, за что бы ты ни взялся. Это было время какого-то оголтелого всеобщего счастья, все тогда хайповали, вера в свои силы и возможности была нереальная.
Для Анатолия "весь этот джаз" начался с родителей: его мама была пианисткой, отец играл на трубе, дирижировал оркестром.
– Они забирали сына вечером из детсада (Анатолий родился в 1953 году, Новокузнецк тогда еще был Сталинском. – С.Р.) и шли на халтуру в городской кинотеатр "Коммунар", где перед сеансами играла живая музыка. Оставляли малыша в гримёрке, но тому становилось скучно, и он отправлялся к артистам и заползал под мамин рояль, – говорит Наталья.
Берестова не раз выгоняли с музыкального факультета педагогического института за приверженность "запретной" музыке и за слишком свободный по тем временам образ жизни. Но потом талантливого студента восстанавливали.
В 80-е Берестов организовал в Новокузнецке то самое трио "Комбо", которое "базировалось" у него дома.
Наша дочь уже не представляет, что такое железный занавес
– Надо понимать, что это было за время – 1980-е. Творческие люди испытывали огромный информационный голод. Мы ведь долгие годы жили за железным занавесом, джаз, по сути, был под запретом, – рассказывает Наталья Берестова. – Дружили по интересам – кто что достал. У кого-то были пластинки, у кого-то – журналы. У кого-то вообще непредставимая по тем временам роскошь – видеокассета с записью джазового концерта. У кого был видеомагнитофон – там и собирались. Толя сам делал диафильмы: доставал фотографии, записывал музыку, начитывал текст. Потом показывал на белой простыне через проектор в Доме творческих союзов. На просмотр приходила вся местная интеллигенция. Сегодня в это трудно поверить, наша дочка Полина, ей 17 лет, не верит, что такое вообще могло быть.
"Деньги потом появятся, а этот концерт уже не повторится"
В середине 80-х многое в стране стало меняться. И поддержку Берестов неожиданно получил в местном райкоме комсомола. Сюда из квартиры Берестова и переместилась вся репетиционная база оркестра. Джаз зазвучал прямо под комсомольскими знаменами.
– В середине 1980-х никто и представить не мог, что через несколько лет не станет СССР, КПСС и комсомола. Мы встретили перестройку с большим энтузиазмом, жизнь стала интереснее, – вспоминает новокузнецкий предприниматель Анатолий Кучеров, в то время первый секретарь райкома комсомола в Новокузнецке. – Творческих, инициативных людей, которые делали что-то новое, принимали на ура. На этой волне в наш райком и пришёл Толя Берестов с идеей создать в городе джаз-клуб при поддержке комсомола.
В 1984 году Берестову удалось открыть в родном городе джаз-клуб.
Надо просто слушать и слушать джаз – и однажды прозреешь
Но билеты сначала продавались плохо, первые джазовые концерты собирали самое большее 100–150 человек – в основном комсомольцев. Но Анатолий Берестов был уверен: в Новокузнецке поймут и полюбят джаз.
– Его друзья и единомышленники по "Геликону" пытались продавать билеты на джазовые концерты в автобусах, на работе уговаривали коллег сходить в клуб. Но первое время все равно приходили единицы. Помню, Толя смотрит в окно и видит, как толпа горожан торопится на матч местной хоккейной команды, и у него в глазах такая тоска. Он мечтал, чтобы все они шли не на хоккей, а на джаз, – вспоминает Наталья Берестова.
А в 1987-м в городе состоялся первый фестиваль "Панорама сибирского джаза".
– Толя говорил: "Надо просто слушать джаз. Слушать, слушать – и однажды прозреешь", – рассказывает Анатолий Кучеров. – У него была гигантская любовь к джазу, которой он буквально горел. Может, поэтому и ушёл так рано. А все мы, с кем он дружил и общался, стали поклонниками этой музыки. Толя умел добиться своего. Я ведь сначала не любил джаз, но вот уже больше 30 лет не пропускаю ни одного джазового концерта в нашем городе.
У людей денег на еду не было, какой уж там джаз
На рубеже 1980–90-х в стране начались массовые и многомесячные задержки зарплаты. В лучшем случае вместо денег люди получали какие-то товары. Наталья Берестова, которой самой не платили около года, объясняла мужу, что у людей нет денег на еду, им не до джаза. Музыкант этого не понимал, раздражался: "Деньги потом появятся, а этот концерт уже никогда не повторится".
С другой стороны, именно тогда в России стали появляться "новые русские" в малиновых пиджаках, и иной раз именно они неожиданно становились спонсорами фестивалей и концертов. Наталья Берестова вспоминает: в начале 1990-х один "новый русский" оплатил дорогу звездам джаза в Новокузнецк и обратно лишь для того, чтобы он со своей дамой смог потанцевать под их аккомпанемент на закрытой вечеринке…
Райком комсомола, городская администрация, предприниматели-спонсоры… Берестову постепенно удалось "раскачать" ситуацию вокруг своего джаз-клуба. Вся джазовая Россия называла Берестова просто Толя. Звёзды мирового уровня узнавали его голос по телефону, когда он в очередной раз приглашал их приехать и сыграть в далёком Новокузнецке. И они приезжали и играли.
– Толя был максималистом, фанатиком, романтиком, – говорит Наталья Берестова. – Кому-то он казался даже нелепым. Спорил со всеми, что нет элитарной музыки, а есть музыка хорошая и есть плохая…
…В 1991 году фестиваль, организованный Берестовым, уже под названием "Джаз у Старой крепости", получил статус международного. Аркадий Шилклопер, Бенни Голсон, Билли Кобэм, Виктор Бэйли, Бенни Моупин, Дейв Кикоски приезжали играть в Новокузнецк, который стал джазовой столицей Сибири.
"Куда, кроме Москвы, можно свозить приезжающего для совместных выступлений американца? – к Толе! У кого самый интересный и гостеприимный фестиваль за Уралом? – у Толи! А где это мы играли тот фантастический джем, когда собрались принципиально не собирающиеся в одном месте музыканты со всех концов света? – да у Толи же! – писал главный редактор интернет-портала "Джаз.Ру" Кирилл Мошков. – Что такое музыкальная жизнь Новокузнецка, Кемеровской области, да что там – всей Сибири! – без Толи Берестова? И что такое джазовая жизнь России без того, что он делает?"
"Джаз-клуб стал "намоленным местом"
– Толя столько вложил в "Геликон", что тот стал таким "намоленным" местом. И если кто-то из музыкантов выступал в Новокузнецке на какой-то другой площадке, он ужасно ревновал и обижался, мог потом долго не разговаривать с этим человеком, – признаётся Наталья Берестова. – В стенах клуба и правда много его энергетики. Может, поэтому джаз в конце концов и прижился в нашем промышленном Новокузнецке.
Художник Игорь Ярыгин более 20 лет рисовал эскизы для афиш фестивалей "Джаз у Старой крепости" и других событий клуба. Анатолий Берестов любил всё делать с размахом, хотя денег катастрофически не хватало. В том числе иной раз и на афиши.
Вокруг него все это дело вертелось, но по сути он был одиночкой
– Толя всё время искал средства к существованию, у него нормальный бюджет на проведение фестиваля появился только в начале 2000-х годов, – рассказывает Игорь Ярыгин. – А до того времени всё было непонятно до самого конца: состоится фестиваль или сорвется, приедет на него такая-то звезда или нет… Помню, мы всегда в последний момент отправляли печатать афиши в знакомую красноярскую типографию – передавали эскизы с водителями междугородных автобусов.
Как говорит Ярыгин, Анатолий Берестов, несмотря на талант увлекать людей своими идеями, был, по большому счету, одиночкой, да и недоброжелатели у него были.
– О нём даже говорили: мол, менеджер-то он хороший, а пианист плохой. Но у плохих пианистов не бывает концертов в зале имени Чайковского – а Толя там играл, – говорит Игорь Ярыгин. – Но главное, он и был той самой "шестерёнкой", вокруг которой все крутилось. Не будь его – не было бы ни "Геликона", ни нынешней творческой жизни Новокузнецка.
Сейчас джаз-клубом "Геликон" и фестивалями "Джаз у Старой крепости" и "Куzня Джаzz" руководит Ольга Юшкова, певица, лауреат международных джазовых фестивалей.
– А в 1994 году меня с Анатолием Михайловичем познакомил друг: сказал, что знает одного чудо-музыканта, с которым мы обязательно "споёмся", – вспоминает Ольга Юшкова. – После первой нашей встречи Берестов дал мне ноты довольно сложной джазовой композиции "Душа и тело". А уже через месяц я выступала вместе с известным джазовым музыкантом Сергеем Манукяном, который часто приезжал в Новокузнецк по приглашению Берестова. Сегодня "Геликон" – один из старейших джазовых центров в стране. И если честно, подобного джазового клуба, с собственным зданием в три этажа, крутым концертным залом, большим репертуарным планом, нет нигде – даже в столице.
Клуб "Геликон" за годы существования принял 37 международных фестивалей, на которых играли джаз тысячи музыкантов из 19 стран. Об этом в свое время и мечтал создатель новокузнецкого джаз-клуба – привезти в Сибирь джазменов со всего мира…
… Анатолий Берестов умер во время операции в 2006 году. Ему было 52 года. Незадолго до смерти он успел написать книгу мемуаров – "Романтики джаза".
