Правозащитники из центра "Мемориал" потребовали прекратить использовать обыски "для запугивания граждан" и добавить в уголовно-процессуальный кодекс изменения, "препятствующие злоупотреблениям следователя". Заявление они сделали после смерти журналистки Ирины Славиной, которая подожгла себя после обысков в ее квартире.
В заявлении "Мемориала" говорится, что УПК регламентирует основания для обыска - для этого нужно разрешение суда. Но кодекс "содержит лазейки", чтобы это требование можно было обойти. Обыск проводят без решения суда в "исключительных случаях". По данным правозащитников, каждый второй обыск в правоохранительных органах считают неотложным.
"Мемориал" считает, что суды все чаще дают разрешения на обыск, не вдаваясь в детали и "штампуя постановления". Еще одна претензия правозащитников — следователи игнорируют требования УПК: не пускают адвокатов на обыск, не объясняют права владельцам квартир, понятыми становятся практиканты из органов. Обыски проводятся не только у обвиняемых и подозреваемых, но и у свидетелей.
"Сам обыск превратился в инструмент запугивания. Почти традиция — начинать ранним утром, иногда до шести часов. Часто выносят или срезают входную дверь. У обыскиваемого и его родных изымают все компьютеры, все телефоны и носители данных — даже если расследуемое дело не имеет отношения к технике. Бывает, что беспричинно изымают деньги и банковские карты, оставляя людей без средств к существованию, либо отбирая многолетние накопления", — говорится в заявлении.
Главный редактор нижегородского издания Koza Press Ирина Славина 2 октября покончила с собой около здания МВД. Перед гибелью в своем Фейсбуке она написала: "В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию". Накануне в ее доме прошли обыски по уголовному делу, по которому она проходила свидетелем. Исполнительный директор "Открытой России" Андрей Пивоваров заявил, что обыск у Славиной прошел по ошибке — следователи перепутали Великий и Нижний Новгород. Коллеги и близкие Ирины Славиной считают, что ее довели до самоубийства, так как на нее заводили административные дела, штрафовали и резали шины ее автомобиля из-за ее активистской и журналистской деятельности.
