Писатель из Владивостока Василий Авченко предпринял дерзкую попытку – рассказать в одной книге про весь Дальний Восток – историю, географию и мифологию Тихоокеанской России, от казаков-первопроходцев и губернатора Муравьева-Амурского до рок-группы "Мумий Тролль" и праворульных "тойот". 500-страничное документальное исследование "Дальний Восток: иероглиф пространства" выходит этой весной в "Редакции Елены Шубиной" (Издательство АСТ, Москва).
В интервью сайту Сибирь.Реалии Василий Авченко рассказал о том, как Приморье чуть не стало английской колонией, почему Владивосток называли "Четвертым Римом" и чем отличаются "дальневосточники" от остальных жителей России.
– Почему ваша книга имеет подзаголовок "иероглиф пространства"?
– Для меня всякий человек и всякая территория – это код, иероглиф, который можно попытаться расшифровать. Я пытаюсь понять, в чём смысл и суть Дальнего Востока, что это такое, вправе ли мы вообще использовать этот термин и почему эта территория необходима России ровно так же, как организму – его внутренние органы. Он вовсе не лишний, как порой говорят, не обуза, от которой нужно избавляться, а подлинное наше сокровище – только пока мы ещё не совсем это осознали, по-моему.
– С самого начала вы предупреждаете читателя, что "Дальний Восток – насквозь условный термин". Удалось ли вам найти безусловное содержание этого термина во время написания книги?
– Наверное, нет, если я правильно понял ваш вопрос… Дальний Восток – термин, мягко говоря, нестарый, он укрепился в языке в начале ХХ века. Раньше всю эту гигантскую территорию считали Восточной Сибирью. Но даже сегодня мы не можем рассматривать Дальний Восток как нечто единое или однородное. Это фантастически огромная территория, части которой отличаются друг от друга географией, историей, этнографией, биологией… Как ни странно, каждый из регионов ДВФО куда теснее и лучше связан с Москвой, чем друг с другом. Горизонтальные связи у нас крайне слабые. Мне известны приморцы, которые летают на Чукотку через Москву, и это не шутка. Не следует думать, что дальневосточники летают на Камчатку на выходные дни полюбоваться вулканами, – куда чаще ездят на турецкие или таиландские курорты, если не считать поправку на ковид – надеюсь, временную. И это, мне кажется, не совсем правильно. Страну свою надо знать, Дальний Восток следует понимать, ощущать, осмысливать. Его открытие продолжается.
Интересно, что первым сопоставил Владивосток с Сан-Франциско не кто иной, как Джойс в "Улиссе"
– Вы пишете: "Есть меньшинства национальные, религиозные… Мы – меньшинство географическое". Казалось бы, так могли сказать о себе жители Сан-Марино, а не самой большой страны на свете, где Владивосток и Хабаровск "рядом", хотя их разделяет 800 км. Как расшифровывается эта метафора?
– Я имею в виду вот что. На Дальнем Востоке, который с присоединением к ДВФО Бурятии и Забайкалья занимает свыше трети от площади всей России, живёт всего 5,5% российского населения. Восемь миллионов людей на семь миллионов квадратных километров – от Байкала до Берингова пролива! Самый большой и самый пустой регион. На грани, что называется, статистической погрешности. Дальневосточники – меньшинство, исчезающий вид, реликты. Вот последние новости: согласно исследованию "РИА Новости", за три последних года Приморье потеряло ещё 35 тысяч человек. А ведь Приморье – регион самый южный, сравнительно комфортный. На "северах" наших всё ещё печальнее. Люди продолжают уезжать – в Москву, в Петербург, в Крым, в Краснодар. Причём уезжают в основном образованные, опытные, квалифицированные.
– Владивосток – главный герой книги, наделённый эпитетами "Четвертый Рим" и "русский Сан-Франциско". Как и когда появились эти прозвища?
– Генерал-губернатор Муравьёв-Амурский, когда нарекал военный пост Владивостоком, а его бухту и пролив – Золотым Рогом и Босфором Восточным, естественно, имел в виду константинопольскую топонимику, эти названия отсылают именно туда, к Царьграду, тем более что в те годы, а это 1859–1860 гг., была свежа травма от поражения России в Крымской войне, от потери проливов и мечты о Византии. Юный Владивосток как бы объявлялся запасным русским Константинополем – очень, надо сказать, амбициозно; Чёрное враждебное море заменялось беспредельностью Тихого океана. Что касается Сан-Франциско, то параллели очевидны – море, сопки, порт, Джек Лондон (я отношу его к русским дальневосточным писателям, и в этой шутке только доля шутки), теперь ещё и мосты во Владивостоке появились – не хуже "Золотых ворот", вот только без пешеходных дорожек… Интересно, что первым сопоставил Владивосток с Сан-Франциско не кто иной, как Джойс в "Улиссе". Чуть позже ровно то же сделал Эренбург в "Тресте Д. Е.". А Хрущёв, пообещавший в 1959 году превратить Владивосток в "наш советский Сан-Франциско" (он как раз перед этим побывал в Америке), был уже третьим.
– Другие города Дальнего Востока имеют свой характер, не общее выражение лица? Хабаровск, Якутск, Чита, Магадан, Биробиджан?
– Разумеется. Все они – очень разные. Мне кажется, они отличаются друг от друга сильнее, чем города европейской части России друг от друга. Неторопливый, обстоятельный, напоминающий сибирские купеческие города Хабаровск – и продувной бесшабашный Владивосток. Благовещенск, из которого виден Китай. "Северный Ленинград" – Магадан, гостеприимный и аскетичный. Уютный "Южный" – Южно-Сахалинск, когда-то называвшийся "Тоёхара", своего рода восточная рифма к Калининграду… Целая вселенная, которую можно исследовать всю жизнь. А Петропавловск с его вулканами! А Биробиджан – единственная точка планеты, где по-прежнему "в законе" идиш? Удивительные, разнообразные города. Что называется, штучные, уникальные.
"На Дальнем Востоке нет городов, которые бы возникли сами по себе, завязались, как почки на дереве. Они придуманы, нанесены на карту рукой стратега. У каждого – своя миссия.
Южно-Сахалинск, сменивший японское гражданство на русское, – восточная рифма к Калининграду-Кёнигсбергу.
Магадан – восточный Петербург.
Петропавловск – и Мурманск, и Севастополь. Владивосток – тоже Севастополь, но ещё и Сочи вместе с Одессой.
Карту России можно сложить пополам где-нибудь по Енисею, и всё зарифмуется. Россия удивительно гармонична даже географически. В редком, как созвездие, разбросе российских городов есть высокая симметрия. Когда старая, первая Россия получила восточное отражение, страна наконец ощутила себя полной, целой. Без северов и востоков она была бы столь же ущербна, как без запада, юга или столицы".
Василий Авченко. "Дальний Восток: иероглиф пространства"
Залив Петра Великого носил имя британской королевы Виктории
– Какую роль в освоении и развитии Приморья сыграла Крымская война? Насколько серьезным является сценарий альтернативной истории, по которому ДВ мог бы стать английской колонией, а Владивосток – Портом Мэй?
– Крымская война стала одним из стимулов для России закрепляться на Тихом океане. Оборона Камчатки от англичан и французов в 1854 году показала, что снабжать и защищать крайний восток нереально без появления новых портов и дорог на юге региона. К тому же тогда европейские страны – те же Англия с Францией, но ещё и Америка, и Германия, и Голландия – наперегонки занимали тихоокеанские берега и острова, устраивали одну за другой колонии. России нужно было спешить, иначе Приморье действительно бы заняла, вероятнее всего, Англия. Ведь именно английские моряки первыми изучили приморские берега и даже нанесли на карту десятки топонимов. Тот же Порт-Мэй – гавань Мэя, так британцы назвали нашу владивостокскую бухту Золотой Рог в годы той самой Крымской войны. Активно вели себя и французы. Нынешние Уссурийский и Амурский заливы, омывающие Владивосток, были наречены ими в честь Наполеона и Герена. Залив Петра Великого носил имя британской королевы Виктории, острова близ Владивостока назывались архипелагом французской императрицы Евгении. Полуостров Муравьёва-Амурского, на котором расположен Владивосток, носил имя супруга английской королевы Альберта и так далее. Могла повториться история с колонизацией Гонконга или Циндао. Но Россия обогнала соперников. Тогда гениально совпало всё: очередная атака тех же Англии и Франции на Китай (вторая опиумная война), решение России выступить посредником, Айгунский и Пекинский договоры, которые позволили нам мирно занять Приамурье и Приморье и не только не испортить, но улучшить отношения с Китаем.
– Гражданская война породила Дальневосточную республику, ДВР – один из самых известных "брендов" Приморья: "Миф о ДВР стал актуальным в перестройку и сразу после неё. В 1992 году некая Дальневосточная республиканская партия даже потребовала референдума о восстановлении ДВР, угрожая сформировать временное правительство и выступить в ООН и Гааге". Сохраняется ли сейчас память о ДВР и в какой форме?
– Мне кажется, ДВР помнят слабо. А самое главное – мало кто понимает, чем она была на самом деле. Вопреки расхожему мнению, что это была временная победа так называемого дальневосточного сепаратизма, на деле ДВР придумали и создали большевики – и они же её ликвидировали, когда пропала необходимость в этом "красном буфере", позволявшем Красной армии не воевать на два фронта сразу (с Врангелем на западе и с японцами на востоке). Как только было достигнуто соглашение с японскими интервентами, по которому они выводили свой контингент из Приморья, ДВР была моментально влита в РСФСР. Именно по этому поводу Ленин произнёс свои знаменитые слова – что Владивосток далеко, но город это нашенский. Это был тактический манёвр Ильича, не имевший никакого отношения к сепаратизму. Более того: имперский если не по форме, то по сути.
– Кого ещё из героев Гражданской войны (неважно, с белой или красной сторон) дальневосточники считают своим?
– Думаю, одна из крупнейших фигур – маршал Блюхер, который не только воевал у Волочаевки в 1922 году, а после – на КВЖД и Хасане, но и решал во главе Дальневосточной армии целый ряд хозяйственных задач, связанных с развитием региона. Есть свои поклонники у Колчака (я к ним не отношусь, хотя высоко ценю его заслуги как географа и гидрографа, полярного исследователя) – даже памятную доску недавно открыли на здании Морвокзала 1965 года постройки, никакого отношения к адмиралу не имеющем… Ещё – Степан Вострецов, бравший отряд белого генерала Пепеляева на Охотском море (сюжет книги Леонида Юзефовича "Зимняя дорога"). Иероним Уборевич, армия которого 25 октября 1922 года заняла Владивосток, поставив точку в Гражданской. Командующий партизанской армией Сергей Лазо, арестованный японцами и казнённый белогвардейцами…
– Интересное наблюдение из "Иероглифа пространства": "Недавно видел: Владивосток, рынок на Второй Речке, мороз и ветер; двое узбеков торгуются с китайцем – прицениваются к новогодней ёлке. Разговор идёт на русском". На ваш взгляд, это признак глобализации или русификации? Герои этой сценки, они тоже "дальневосточники" или так можно называть только русских жителей ДВ?
– Дальневосточник – всякий, кто считает себя таковым, это вопрос самоидентификации. А сценка, конечно, говорит многое об особенностях глобализации по-приморски. Для меня тут важно то, что русский язык по-прежнему остаётся средством межнационального общения. Что через него контактируют бесконечно далёкие друг от друга культуры.
– В книге отсутствует отдельная глава, посвященная ГУЛАГу. О "Дальстрое" вы пишете в связи с добычей золота. Вы сочли тему лагерей слишком мрачной для травелога?
– Ничего не замалчиваю, упоминаю многих и многих сидельцев. От писателя Шаламова до поэта Заболоцкого, от архитектора Мержанова до артиста Жжёнова. Или тот же Блюхер, умерший в тюрьме, как и, допустим, создатель самбо, его тёзка Василий Ощепков, уроженец каторжного Сахалина… Куда уж больше? Ну а потом, спекулировать на модной лагерной теме не очень хочется. И без меня много охотников. И, к сожалению, не все из них одинаково добросовестны. К тому же "Дальстроем" и лагерями история Дальнего Востока вовсе не исчерпывается. Из чего, разумеется, не следует, что мы вправе что-то вычёркивать из прошлого.
"В считаные годы Северо-Восток стал "валютным цехом страны". К 1956 году "Дальстрой" дал 1148 тонн золота, 62 тысячи тонн олова, 3 тысячи тонн вольфрама, 398 тонн кобальта, 120 тонн урана... Непарадная сторона известна из "Колымских рассказов" Шаламова, "Крутого маршрута" Гинзбург, "Чёрных камней" Жигулина. На Колыме побывали ракетный конструктор Королёв, артист Жжёнов, генерал Горбатов, писатель Домбровский... Поэт Нарбут погиб на Колыме. Мандельштам до Нагаево не доехал – умер во Владивостоке, на пересылке.
На Колыме родились музыкант Шевчук (в Ягодном; так и хочется переставить ударение на второй слог), артист Шифрин, провёл детство писатель Аксёнов... Среди заключённых встречались поразительные, невероятные типы. Чего стоит изобретатель музыкального инструмента "терменвокс" и подслушивающих "жучков" Лев Термен, который в Магадане работал бригадиром строителей, пока его не перевели в "туполевскую шарашку" (в 1991 году, на излёте СССР, девяностопятилетний Термен вступит в КПСС, объяснив: "Обещал Ленину"). Среди подневольных строителей Комсомольска-на-Амуре был Мирон Мержанов – "личный архитектор Сталина", возводивший подмосковную дачу вождя и резиденцию "Бочаров Ручей", автор эскизов медалей "Золотая Звезда" и "Серп и Молот", которыми награждали Героев Советского Союза и Социалистического Труда. Певец Вадим Козин, отбыв второй срок, остался в Магадане – то ли из-за "нехороших" мужеложеских статей, то ли Козин действительно, как считал Шаламов, был стукачом…
Оттепель пришла на Колыму в 1953-м. Здесь образовали Магаданскую область, "Дальстрой" передали от МВД в Минцветмет, а в 1957-м упразднили. Великая и ужасная эпоха героев и мучеников завершилась".
Василий Авченко. "Дальний Восток: иероглиф пространства"
– В "Иероглифе пространства" рассказано о множестве человеческих судеб, связанных с Дальним Востоком, и почти каждая достойна отдельного романа. Возможно, вы уже планируете такой роман? Кто из героев, появляющихся на страницах книги, вам особенно дорог? Чья биография вас поразила?
– Романа, вы правы, достоин каждый, но я не романист, мне ближе документальные вещи. Может, кто-то и напишет. Тот же Ощепков, создавший борьбу "самбо", – невероятная судьба, рекомендую его отличную биографию в серии ЖЗЛ, написанную Александром Кулановым. Или лётчик Маресьев, строивший в своё время Комсомольск-на-Амуре. Но он, конечно, широко известен. А есть герои как бы скрытые, подзабытые. И о них тоже хочется рассказать подробнее. Например, Григорий Нелюбов, второй дублёр Гагарина, космонавт, не попавший в космос. За скандал в буфете он был исключён из отряда космонавтов и направлен в авиаполк, стоявший в Приморье. Нелюбов такого крушения мечты не пережил – и погиб под колёсами поезда в возрасте неполных 32 лет. Трагический роман, написанный самой жизнью.
"В космонавты Нелюбова не возвращали, и он сломался. Переживал, пил. Пик слишком быстро сменился пике. Этой перегрузки пилот не выдержал, решил, что ему ампутировали крылья. Маресьеву в своё время отняли только ноги – крылья оставили.
Начинался 1966 год. Товарищ Нелюбова Гагарин вот уже пятый год был суперзвездой мирового масштаба.
Казалось бы, вся жизнь впереди, Нелюбову нет и тридцати двух лет, да и военный лётчик сам по себе – элита, мечта...
Тело несостоявшегося “космонавта № 3” нашли у железнодорожной станции Ипполитовка 18 февраля 1966 года. Одни считают, что он сам бросился под поезд, другие говорят о трагической случайности.
Ясно одно: Нелюбов не смог пережить крушения космической судьбы, вычеркнул себя из жизни куда раньше, чем оказался у злосчастной железнодорожной ветки. Попал в сбитые лётчики задолго до того, как попал под поезд.
Этот советский Икар – не только дублёр Гагарина, но и его несчастливый двойник. Может быть, у каждого взлетевшего к звёздам есть дублёр, остающийся в тени?
Детей у Нелюбова и его жены Зинаиды не было. 224-й полк в 1998 году из Кремова вывели. На окраине села осталась могила – памятник чёрного камня.”
Василий Авченко. “Дальний Восток: иероглиф пространства”
– А взять легендарного подводника Александра Маринеско, уже после войны попавшего за решётку по обвинению в разбазаривании социалистической собственности и сидевшего в Ванино – том самом Ванинском порту из песни! Или уроженца Владивостока Юла Бриннера, героя "Великолепной семёрки". О каждом может быть увлекательный роман. Чего стоят жизнь и судьба Анны Щетининой – первой в мире женщины, ставшей капитаном дальнего плавания! Или Ларисы Попугаевой – геолога, открывшего якутские алмазы…
– Вы обозначаете Дальний Восток как территорию великого эксперимента. В чем его главные тренды и удался ли эксперимент, если подводить его итоги на сегодняшний день?
– Всё продолжается. Были здесь и взлёты, и провалы, причём и при царе, и при Советах. Девяностые и нулевые годы стали временем очевидного провала, регион потерял около четверти населения. Сейчас мы говорим об осторожных, иногда неверных, слепых, но всё-таки попытках выйти на новый рост. Правда, пока все эти "дальневосточные гектары" и "территории опережающего развития" не очень работают. Но я верю, что у российского Дальнего Востока есть будущее. Потому что без этой веры жить было бы уж совсем как-то тоскливо.
"Останется ли от нас что-то – навсегда? Или – всё разрушится, зарастёт, растворится, исчезнет, подобно кильватерному следу и звуковому пунктиру морзянки?
Не знаю.
Знаю другое: главное – это слово, которое человек отправляет в эфир". Василий Авченко. "Дальний Восток: иероглиф пространства"
