"Из бедности в нищету". Что происходит с ценами на продукты

Глава Союза потребителей России Петр Шелищ заявил, что цены на главные продукты питания будут расти – этой осенью, по его мнению, может подорожать все. В Госдуме Шелица уже назвали "идиотом", а его слова – "глупостью".

Рост цен на продовольственные товары в России продолжается весь текущий год, а овощи, входящие в так называемый "набор для борща", подорожали особенно заметно. В частности, морковь – в два раза, картофель – на 82%, капуста – на 68, лук на 40,5. О причинах столь значительного подорожания и о том, что будет с ценами дальше, Сибирь.Реалии спросили у нескольких экспертов.

Колоссальная разница в инфляции на Западе и в России свидетельствует о том, что российский рост цен невозможно объяснить ситуацией на мировых продовольственных рынках, считает директор Института стратегического анализа компании "Финансовые и бухгалтерские консультанты" доктор экономических наук Игорь Николаев.

– Что происходит с ценами на овощи?

– По некоторым овощам есть положительная тенденция, за первую половину июля подешевели на 5–6 процентов помидоры и огурцы. Морковь – да, становится все дороже и дороже. С начала года она выросла в цене в 2,5 раза, это, конечно, беспрецедентно. Тут несколько причин: не очень хороший урожай. Соответственно, вынуждены покупать больше импорта. На мировых рынках сельхозпродукции был отмечен быстрый рост цен, это коснулось и моркови. В том числе в связи с локдаунами. В той же Европе были большие проблемы с привлечением сезонных рабочих, мигрантов. Кроме того, что морковь, что капуста требуют специального температурного режима как при хранении, так и при транспортировке. В такую жару требуется холодильное оборудование, это дополнительные затраты.

Ну, и повлияли те неуклюжие попытки госрегулирования цен, которые мы наблюдали зимой. Казалось бы, они касались не моркови, а сахара и растительного масла. Если государство заморозило цены на одни продукты, это сигнал для продавцов и производителей: нет никакой гарантии, что завтра не заморозят на другие. И это стимулирует рост цен.

– У нас огромная страна, и практически везде можно выращивать морковь, за исключением, наверное, самых северных регионов. Зачем тут нужна транспортировка? У нас что, морковь на Урал из Краснодара везут?

– Не знаю, какова здесь логистика, везут ли морковь из Краснодара на Урал, но точно так же можно спросить: а почему к нам везут импортную морковь? Почему она конкурентоспособна на российском рынке, несмотря на затраты на транспортировку? Это фундаментальная проблема российской экономики.

– Как повлияет это подорожание на поведение массового потребителя?

– Продукты – это предметы первой необходимости. От покупки каких-то товаров можно временно отказаться, но от продуктов – нет. Люди ищут, где какие скидки, переходят на более дешевую продукцию, естественно, зачастую менее качественную. Это традиционное поведение потребителя в условиях продолжающегося роста цен. У нас инфляция в годовом выражении 6,5%. А прогноз, исходя из которого принимался федеральный бюджет, был 3,7%. То есть инфляция почти в два раза превышает прогнозный уровень. Это значимое, серьезное повышение.

– А чего ждать дальше?

– По поводу плодоовощной продукции – с учетом сезонности будет стабилизация цен. Кроме того, чтобы перед выборами в Госдуму произошел какой-то значительный рост цен?! В условиях, когда цены и так ощутимо выросли с начала года – я думаю, этого не будет. Ну, а потом возможно снова ускорение инфляции, в том числе традиционное, которое всегда у нас происходит в декабре. Думаю, годовая инфляция будет в районе 7–8 процентов.

– А можно ли регулировать цены на продукты здоровыми с точки зрения рыночной экономики методами? Допустить в федеральные сети мелких производителей, например? Или ситуация объективно такова, что это не поможет?

– В странах ЕС в 2020 году цены выросли на 0,2%. В России по итогам прошлого года инфляция составила 4,9%. У нас рост цен объясняли ростом цен на мировых рынках сельхозпродукции. Но если это рост цен на мировых рынках, объясните, пожалуйста, почему там цены не растут, а у нас растут? Для того, чтобы в стране была низкая инфляция, в ней должен быть высокий уровень конкуренции. Если мы берем эту конкретную сферу, это касается и допуска небольших производителей. Когда уровень конкуренции невысокий, когда от дружбы с губернатором зависит то, будет твой товар в магазинах или не будет, какой мне как производителю резон снижать цены? В этом смысле мы очень отличаемся от развитых экономик. Есть и другие причины. Можно госрегулирование эффективно использовать – не замораживая цены, в рыночной экономике есть другие приемы. Повышение экспортных пошлин, например – продавать товар за рубеж становится менее выгодным, предложение на внутреннем рынке увеличивается, это понижает цены. Вот и ответ на вопрос, можно или нельзя что-то сделать? Конечно, можно. Но не делаем. Я считаю, это просто непрофессионализм.

С тем, что ситуация в российском сельском хозяйстве и повышение цен на продукты – результат непрофессионального государственного управления, согласен и Иван Стариков, директор "ВНИИ Экология", экс-заместитель министра экономики РФ, экономист-аграрник, профессор Института экономики Российской академии наук. Стариков считает, что в данный момент российское сельское хозяйство крайне уязвимо, потому как практически целиком зависит от импорта. Ему, как и россиянам с низкими доходами, можно помочь, вводя продовольственные сертификаты.

– У нас нет своего семенного материала по овощеводству, он весь закупается. Посмотрите темпы девальвации рубля с начала года, станет понятна причина роста цен. Наше сельское хозяйство, крупные холдинги являются последним звеном в цепочке длинной распределенной добавленной стоимости. Основная добавленная стоимость формируется не в России, а у держателей интеллектуальной собственности. Мы покупаем элитные семена, генетический материал, яйца курицы и комплементарную технологию (пестициды, гербициды), стимуляторы роста и так далее.

Кроме того, в стране довольно серьезные инфляционные ожидания. Безусловно, рынок на них реагирует. У нас есть выход только один. Регулировать цены – это путь в никуда. Мы их не отрегулируем, просто часть производителей прекратят производство, уйдут с рынка. Дефицит увеличится, и цены начнут галопировать. Давно пора внедрить систему адресной продовольственной помощи. Потратили триллионы бюджетных средств на камеры слежения, создали базы данных – ну, так используйте их во благо людей, идентифицируйте с их помощью бедных. Их примерно 25 млн человек. И окажите адресную продовольственную помощь в виде продуктового набора из расчета 5000 на человека в месяц. В мире же это действует! Человек может прийти в магазин и отоварить этот продовольственный сертификат. Это позволит сделать огромный госзаказ сельхозпроизводителям. Есть объективный показатель бедности страны. Если у вас средняя семья тратит на продовольственную корзину или домашнее хозяйство 35 процентов бюджета, это показатель бедности. Мы вышли сейчас на 44 процента. Это мы из бедности двигаемся в нищету. Человек, который половину семейного бюджета потратил на еду, оплатил коммунальные платежи, у него денег больше ни на что не остается. И все надежды правительства возобновить экономический рост за счет восстановления внутреннего спроса беспочвенны, если вы не отделите бедных от богатых, адресно не поможете бедным и не будете глушить сельское хозяйство и торговлю глупыми попытками регулировать цены.

– Давайте вернемся к теме зависимости российского сельского хозяйства от импорта. В чем именно она заключается?

– Наши крупные холдинги покупали на Западе технологии "под ключ", что позволило поднять промышленное птицеводство, свиноводство, растениеводство, резко повысить урожайность, создать динамично развивающуюся по сравнению с другими отрасль. Мы брали, например, семена, под которые определенная сельскохозяйственная техника нужна, импортная – например, джондировская линейка (John Deere – марка американской компании Deere&Company, специализирующейся в том числе на производстве сельскохозяйственной техники. – Прим. СР). Под эти семена нужны соответствующие гербициды, протравители семян, которые тоже закупаются за рубежом. Точно так же и в птицеводстве. Если нам две частные компании откажут в закупке генетики птицы, то все наши заслуги в птицеводстве сложатся за один год. А мы уже подумываем о серьезных объемах экспорта.

– А это возможно? Они могут отказать?

– Это возможно по экономическим причинам. Допустим, мы выйдем на китайский рынок и начнем конкурировать с западными компаниями, а им наша конкуренция нужна, как чирей невесте накануне свадьбы…

– А скопировать эти технологии российские производители не могут?

– Могут. Но для этого необходимо поменять мышление. Есть нацпроект "Наука", который, как и другие нацпроекты, продлен до 2030 года. Если в электронике мы, наверное, отстали навсегда, то в сельскохозяйственной науке, например, в генетике, в земледелии, мы еще можем быть конкурентными. Поэтому нужно перераспределить средства внутри нацпроекта "Наука" и, по моим оценкам, порядка 250 млрд отдать на поддержку сельскохозяйственной науки. У нас еще остались неплохие генетические школы. У нас уникальная коллекция сортов и гибридов, которую собрал замученный в саратовской тюрьме Николая Иванович Вавилов. Но… Любая вещь не на своем месте – это мусор. Сегодня в системе государственного управления скопилось огромное количество мусора – вороватых, некомпетентных и глупых чиновников.

Рост цен на продукты питания и другие товары в России обусловлен изменениями на мировых рынках, вызванными пандемией COVID-19, а также неудачными действиями российских властей в области государственного регулирования экспорта, считает старший научный сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН Ольга Валиева.

– Как можно объяснить то, что произошло с ценами на продукты в 2021 году?

– Цены выросли еще весной 2021-го, причем не только на продукты питания. На металл, металлопрокат и стройматериалы, а также на топливо. На металлы цены поднялись почти в два раза, на пиломатериалы – очень сильно, на стройматериалы – очень сильно, хотя Росстат и ставит 6% рост, но там далеко не 6%. Цены росли повсеместно, просто продукты стали первой ласточкой. Это были сахар, растительное масло, когда правительство, как мы помним, применило меры госрегулирования. Рост цен на сахар и масло был вызван тем, что запасы на складах сокращались и был неурожайный год. Отсутствие запасов породило дефицит. Также мы все понимаем, что 2020 год характеризовался спадом производства вообще по всем направлениям. Наблюдалась недозагруженность производственных мощностей, в некоторых случаях производство работало на 30–50% от мощности. А потом экономика стала выходить из кризиса, потребители поспешили покупать продукцию, которой на рынке оказалось очень мало. Поэтому возник дефицит и рост цен. А наши рынки очень тесно связаны с глобальными. У нас очень большие объемы экспорта по металлам, по сельхозпродукции, пиломатериалам, лесу. Соответственно, экспорт стал очень привлекательным. Производители бросились продавать на внешних рынках, а на внутренних рынках, в свою очередь, возник дефицит. А это снова сокращение запасов и рост цен. Мы ведь экспортеры, поэтому если лихорадит мировой рынок, то будет лихорадить и Россию. Вторая причина в том, что рубль обесценился. Не надо забывать, что экономика России очень сильно зависит от импорта: это комплектующие для оборудования, семенные материалы, активные субстанции для производства фармацевтики. Фактически любое производство в той или иной степени зависит от импорта. Раз выросли внешние цены – вырастут и внутренние, потому что в конечную стоимость заложена цена на мировом рынке. Третья причина – это, конечно, государственное регулирование. Правительство пытается ограничивать рост цен на внутреннем рынке, ограничивает экспортеров. Например, вводит квоты на вывоз зерна, вводит повышенные таможенные пошлины. Очень сильно пытается залезть в регулирование цены на стройматериалы и так далее. Это приводит к обратному эффекту. Цены растут на фоне того, что часть производителей сокращает объемы, часть вообще уходят с рынка, часть переориентируются. То есть все собственные возможные риски они закладывают в конечную цену. Поэтому получается обратная реакция от госрегулирования: хотели, как лучше, получилось, как всегда. Применять госрегулирование нужно очень выборочно и очень в меру, а не как у нас.

– Вы противница введения пошлин на экспорт?

– Это не очень эффективная мера, потому что гораздо лучше срабатывает открытие границ. Конкуренция со стороны импортных товаров будет стабилизировать внутренние цены. А когда экономика закрыта, а вы еще и пытаетесь регулировать, то это тревожный звоночек для производителя. Они начинают сворачиваться, переориентироваться, меньше производить. Обратный эффект.

– Как вы относитесь к прогнозу, что осенью подорожает "абсолютно все"?

– Я согласна, что осенью нас ждет рост цен. Но, опять же, он будет зависеть от конъюнктуры мирового рынка. Если ситуация стабилизируется, а на это нужно два-три месяца, то к ноябрю, возможно, производители начнут работать на полную мощность, рынки перестанет лихорадить, глобально экономика начнет развиваться, не будет резких колебаний.

– Наряду с ростом цен, потребителей всегда волнует состояние валютных рынков. Стоит ли ждать ослабления рубля осенью?

– Очень может быть. Тут два сценария возможны. Если цена на нефть будет расти, то рубль будет укрепляться, но поскольку многие государства напечатали очень много денег (например, в США инфляция – 5,5%, это очень высокий показатель), то глобально цены продолжат расти, объемы кредитования могут усилиться. Отсюда большие риски, связанные с "перегревом" экономики. Проще говоря, все начнут занимать, начнут производить, начнут вкладывать, и экономика будет вести себя непредсказуемо. Отсюда может возникнуть глобальный кризис, а, как правило, в таких кризисах всегда очень сильно страдает экономика России. Но, думаю, это может случиться не ранее, чем через полгода.

Предприниматели чувствуют, что сейчас благоприятный момент для повышения цен, – и повышают их, но оснований прогнозировать существенное подорожание продуктов будущей осенью пока нет, полагает экономист Сергей Алексашенко.

– Вы знаете, если кто-то скажет, что летом будет теплее, чем зимой, то как вы к этому отнесетесь? Наверное, это правда. Точно так же можно сказать, что через какое-то время цены будут выше, чем сегодня. Это тоже правда. Инфляция – это нормальный процесс в экономике. Более того, все экономические теории и практики согласны в том, что дефляция – это фактор, который сдерживает экономическое развитие. Поэтому фраза, что к осени цены вырастут (скорее всего, так и будет), в общем и целом ничего не значит. Другой вопрос – насколько стремительно они вырастут. Вполне возможно, что глава Союза потребителей знает то, чего мы с вами не знаем. Например, он что-то знает о перспективах урожая на гречку или на подсолнечник. Возможно, он уже прогнозирует неурожай и дефицит, а это значит, что цены начнут расти стремительно. Я пока других подобных прогнозов не слышал, поэтому отношусь сдержанно и нейтрально. Пока не понимаю, откуда у этого господина основания для таких прогнозов, – говорит Сергей Алексашенко.

– Но за последние месяцы цены уже выросли довольно существенно, и пока не видно, чтобы они снижались…

– Смотрите, мы видим цифры – инфляция составила 6%. Мы должны понимать, что это показатели за последние 12 месяцев. И здесь есть несколько факторов, каждый из которых сыграл роль. Например, в России в 2020-м случился неурожай сахарной свеклы. В этой связи производство сахара уменьшилось. Но, помимо этого, еще осенью 2019 года заместитель министра сельского хозяйства издал приказ, который потребовал от аграриев снизить посевные площади под сахарную свеклу, потому что в 2019 году урожай был большой, и сахара было много. Он приказал, а аграрии согласились, потому что иначе им дотации не дадут. Они сократили площади, а тут еще и неурожай в 2020-м. Производство упало, а цены на сахар выросли. Это не очень умная попытка отдельного чиновника что-то подрегулировать в ручном режиме. Самое интересное, что никакой ответственности он не понес. Продолжает работать. Не будем забывать, что во втором квартале 2020 года многие предприятия были закрыты из-за пандемии, не было туристических поездок за границу, например. Это все привело к изменению структуры потребления. Люди не могли потратить деньги на путевку, например, на поход в кино или театр. Из-за этого увеличивался спрос на другие виды товаров. Соответственно, росла цена. Например, многие организации ушли на удаленку, в связи с чем вырос спрос на оргтехнику. А хозяйственные связи между странами стали нарушаться: спрос растет, а предложение не растет, потому что просто невозможно привезти партию товара.

Я специально сейчас перед собой открыл последнюю сводку Росстата о динамике цен в 2021 году. И быстрее всего цены росли на мясо курицы. А мясо курицы – это то, что Россия уже давно не импортирует, а производит сама. Это означает, что отечественные аграрии почувствовали, что импорт уменьшился, и решили этим воспользоваться. На 12% выросли цены на маргарин, который Россия тоже производит сама. Поэтому я бы сказал, что рост цен – это такая совокупная реакция рынка на соотношение спроса и предложения. Каждый бизнесмен думает о том, как заработать денег, и, если есть возможность повысить цену, он это сделает.

– Можете ли объяснить, что происходит с ценами, например, на морковь?

–Я помню, что в Москве и крупных городах импортной моркови всегда было много. Тем более сейчас приближается сезон свежей морковки, а российские производители пока не умеют правильно хранить морковь. Доля импортной моркови к лету резко возрастает. Поэтому, скорее всего, кто-то просто не успел договориться по импорту. Тем более не секрет, что весь мир сейчас испытывает сбои вот таких хозяйственных цепочек. Каких-то далеко идущих выводов я бы из подорожания моркови делать не стал.

– Согласны с тем, что неудачное госрегулирование влияет на рост цен на внутреннем рынке?

– Вот пример по сахару, который я привел: регулирование со стороны Минсельхоза по сокращению посевных площадей. А дальше Минсельхоз и Минэкономики были категорически против, чтобы отменить импортные квоты на ввоз сахарного песка. То есть Россия в любом случае импортирует какое-то количество сахара, но его правительство определяет в физическом выражении – конкретное количество тонн. И хотя все знали, что в России сахара будет мало, в правительстве все равно выступали против того, чтобы сделать ввоз сахара свободным. Поэтому да – административные решения, конечно, влияют на рост цен. Но далеко не всегда в ту сторону, в которую вы хотите. Как правило, решения чиновников почему-то приводят к обратному эффекту. Хотят сделать как лучше, а получается как всегда.

– Насколько падение мирового производства из-за пандемии сказывается на ценах в России?

– Россия очень сильно зависит от импорта. В денежном выражении объем импортных товаров примерно равен объему отечественных, если грубо. Любые сбои в цепочках поставок приводят к тому, что предложение у нас на рынке сокращается. А это ведет к росту цен. По мере того, как население развитых стран вакцинируется, ситуация будет стабилизироваться. Сбоев при поставках будет меньше, хотя это и не значит, что их не будет вообще.

– Что, по вашей оценке, вообще происходит с российской экономикой последние годы и как это состояние (санкции, частичная экономическая изоляция) связано с тем, что цены в стране растут?

– Начиная с 2014 года, когда Россия аннексировала Крым и начала войну с Украиной, а против нее ввели экономические санкции, российская экономика растет со скоростью 0,4% в год. Можно сказать, что она не растет. Она перестала расти ровно в тот момент, когда России нарушила чужие границы, международные правила и развязала войну против самого крупного, не считая Китая и Казахстана, соседа. Россия не признала себя агрессором, а, как Северная Корея, сказала, что мы будем развиваться без опоры на импорт, своими силами. А история последних 70 лет показывает, что ни одна страна не может успешно развиваться, не будучи интегрированной в создание стоимости. Конечно, такое состояние может влиять и на рост цен, потому что Россия ввела еще и некоторые ответные санкции, запретив импорт некоторых видов продовольствия. Но этот фактор равномерно влияет с 2014 года. Поэтому сказать, что именно сейчас в 2021 году это как-то повлияло на цены, невозможно. Другое дело, что действия российских властей по запрету на ввоз некоторых товаров сокращают предложение на рынке, поэтому цены растут быстрее, – считает Сергей Алексашенко.

Между тем председатель комитета Госдумы по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Сергей Жигарев назвал заявление главы Союза потребителей России Петра Шелища о грядущем повышении цен глупостью. "Послушайте, он идиот, и если он говорит глупость, то, транслируя эту глупость, мы сами создаем в обществе ненужные спекуляции и потом пытаемся их оправдывать", – приводит слова Жигарева Лента.ру. А советник министра сельского хозяйства Юрий Косован заявил, что в настоящее время цены производителей на все базовые продукты питания стабильны. "Минсельхоз ожидает умеренной ценовой динамики в этом году, которая останется в пределах общей инфляции", – сказал Косован.

Тем временем около 400 тысяч россиян (данные за 2018–2020 годы) фактически находится на грани голода из-за нехватки денег: ограничивает количество еды, пропускает приемы пищи. Таковы данные экспертов ЮНИСЕФ, подготовивших доклад о продовольственной безопасности в мире. Еще примерно 8,7 млн россиян заметно сокращает потребление пищи. К этой категории относятся, как правило, те, кто вынужден экономить на еде, заменяя питательные продукты низкокачественными, сообщает Русская служба BBC.