"Если в Тобольске я должен был отдать всех под суд, то в Томске уже следовало всех повесить", – писал сибирский генерал-губернатор Михаил Сперанский после ревизии Сибири в 1819 году. Дело было при императоре Александре Первом, но и в дальнейшем ситуация не особенно менялась в лучшую сторону. Назначением губернаторов занималось Министерство внутренних дел. По меткому замечанию географа-исследователя, крупнейшего идеолога сибирского областничества Григория Потанина, МВД чаще всего отправляло в Сибирь "некачественный административный материал". Или откровенно сумасшедших персонажей, которых столичное начальство хотело убрать с глаз долой и желательно – как можно дальше. Или проворовавшихся чиновников, у которых имелись высокопоставленные родственники*.
Петербург был далеко, честные ревизоры наподобие Сперанского наведывались в Сибирь крайне редко, и губернаторы пользовались здесь почти безраздельной властью. Никто не мешал им творить произвол: крышевать местную проституцию (чем в Томске занимался Герман Густавович Лерхе) или обкладывать жителей подведомственной территории "налогами" собственного изобретения. Николай Ядринцев в своей книге "Сибирь как колония" писал: "Своеволие от губернаторов усваивали и подчиненные, так бывает всегда. Енисейский городничий катался по городу на чиновниках за то, что они осмелились написать просьбу об его смене".
Отношение жителей Енисейской губернии к присланным чиновникам-"варягам" чаще всего было отнюдь не благостное. Приезжих губернаторов называли "навозными генералами", имея в виду, что их "навезли" в губернию без спроса местных жителей.
Этим летом красноярские музейщики обнаружили в краевых архивах воспоминания о губернаторе Леониде Теляковском, который управлял Енисейской губернией с 1890 по 1897 год и запомнился местным жителям как выдающийся самодур и взяточник.
Хотя в его правление совершились важные перемены. Через Красноярск прошла Транссибирская железная дорога, а незадолго перед этим – 1 июля 1891 года – город почтил своим визитом цесаревич Николай Александрович Романов, будущий последний император России.
Дедушка Фаддей
Присланный в Красноярск из Пензенской губернии, Теляковский практически сразу обиделся на местных журналистов. Он заявил, что сибирская печать "дерзка, груба и распущена", потому что ее цензурой занимаются люди без образования, не понимающие своих обязанностей.
Затем Теляковский ввязался в борьбу с местным поэтом Федором Филимоновым, чей сатирический спектакль "В краях сибирских" пользовался большим успехом у публики. По основному роду занятий автор пьесы был адвокатом и свое сочинение написал на основе ярких историй из собственной практики.
Филимонов очень красочно представил низкий нравственный уровень общества, особенно администрации. Один из героев – "большая шишка" в губернской администрации – говорил: "Без вранья нашему брату в Сибири нельзя и шагу ступить. Вранье – это тот краеугольный камень, на котором зиждется наше существование. Вранье нас поит и кормит".
Другой герой пьесы рассуждал о том, как "опасно в этих трущобах (сибирских городах) обладать талантом. Посредственность не выносит превосходства над собой и всякое проявление таланта считает за личное оскорбление себя. А там уже один шаг до доносов и преследований. Нет, здесь легче живется дураку, впрочем, дурак и всегда был героем той сказки, которая называется жизнь".
Сразу же после премьеры пьесу запретили. Чиновники объясняли это тем, что главными действующими лицами пьесы были ссыльные. Однако на самом деле в персонажах пьесы губернатор разглядел себя и окружающую его свиту.
Так происходило не только в Красноярске. В каком бы сибирском городе ни показывали этот спектакль, местные губернаторы сразу узнавали себя в главном отрицательном персонаже и также требовали пьесу запретить. В итоге Теляковский и его коллеги из Иркутска и Томска потребовали удалить пьесу со сцены, а Филимонова сослать в Якутию.
Но из этого скандала ничего хорошего для губернатора не вышло. В ответ на преследования Дедушка Фаддей (под таким псевдоним часто выступал в печати Ф. Филимонов) поступил как опытный адвокат, отправив генерал-губернатору Восточной Сибири папку с названием "Некоторые черты из административной деятельности Л. К. Теляковского в Енисейской губернии", где перечислялись "подарки", полученные губернатором в виде ценных мехов, рыбы и икры с севера губернии. Может быть, поэтому чиновники МВД, которые рассматривали жалобу Теляковского, не нашли оснований для высылки Филимонова в Якутскую область. Хотя и отметили "нежелательное направление его литературной деятельности".
Филимонов был известен в губернии не только своей пьесой. Много лет он издавал сатирический журнал "Фонарь", в который сам писал сатирические стихи и заметки. Говорят, именно он в одном из фельетонов "переименовал" Красноярск в Ветропыльск.
"Фонарь" пытались закрывать якобы за то, что он пропагандирует идеи сибирского сепаратизма. На что сам издатель и редактор возражал, что журнал у него независимый и не поддерживает направления никаких партий:
"От нас требуют направления. Какое направление может быть у смеха?" – иронизировал на страницах своего "Фонаря" Дедушка Фаддей.
С 1917 по 1919 год он редактировал ежедневную красноярскую газету "Свободная Сибирь", куда писал сатирические статьи, сначала про Керенского, потом про Колчака, эсеров и большевиков.
"Совдеповцы были храбры и беспощадны. Сражаться они предпочитали с безоружными. Увидев оружие, они обыкновенно убегали. Оно – спокойнее.
Когда попадались и жизни их грозила опасность – они становились на колени и молили о прощении…"
Этих фельетонов большевики не забыли. Как только в Енисейской губернии установилась советская власть, первым делом, в январе 1920 года, арестовали Дедушку Фаддея. Два месяца его продержали в ЧК, затем выпустили под подписку о невыезде. А в марте арестовали вновь, обвинили в антисоветской агитации и приговорили к расстрелу.
Реабилитирован Федор Филимонов был лишь в 1997 году по запросу сотрудников Литературного музея, где хранятся его работы.
А та самая пьеса, на которую так обижался губернатор Теляковский (после зверств большевиков он вспоминался красноярцам как ангел), "В краях сибирских" долгое время считалась безвозвратно утраченной. Только в 2022 году её текст был случайно обнаружен в одном из архивов Иркутска: что интересно, это произошло в год 160-летия автора пьесы.
"Были поражены, что в Сибири живут не по-свински"
Деятельность Теляковского подробно описала в своем дневнике Варвара Никитская, преподаватель французского языка красноярской гимназии. Ее воспоминания были найдены в архивах Красноярского краевого краеведческого музея и впервые опубликованы в июне этого года.
По словам старшего научного сотрудника отдела истории музея Тамары Комаровой, Никитинская довольно подробно засвидетельствовала деятельность губернатора и круг его общения. Вот лишь несколько уничижительных характеристик в адрес Теляковского, граничащих с оскорблениями.
"В конце 1890 года стали ходить слухи, что летом проедет через Сибирь Его Высочество Господин Наследник Цесаревич, сделав путешествие до Японии включительно. Губернатором в то время был очень несимпатичный человек Теляковский, не только он, но больше, кажется, его жена, недружелюбно относилась вообще к Сибири и к Красноярску включительно. В своем блаженном самомнении они поражали все общество своей заносчивостью. До сих пор Красноярск видел в своих губернаторах истинных тружеников, добрых, просвещенных деятелей, желающих блага Сибири. Не так смотрела на Сибирь семья Теляковского".
Еще в Петербурге Теляковские познакомились с золотопромышленниками Кузнецовыми, и, так как губернаторского дома в Красноярске не было, а квартира не была готова, Кузнецовы предложили Теляковским до марта месяца свой дом с полной обстановкой.
"В январе или феврале свалилась эта милая семья в чужое гнездо и начала распоряжаться по-своему. В нижний этаж дома, где у Кузнецовых были только подвалы для склада провизии, они наметили, недолго думая о последующем, семью своих сородичей – свиней. И пошли от них духи малиновые по всему дому. Видят домоправители Кузнецовых непорядки, даже говорят, что нельзя в этих подвалах свиней держать. Конечно, это был глас вопиющего в пустыне: "не сметь свое суждение иметь" было заключительное слово градоправительницы".
"Я почем знаю, что ты губернатор"
"Нельзя сказать, что Теляковский был бездеятелен, это был неутомимый делец, но, к несчастью, не инициатор, в лучшем смысле этого слова. В первые годы своей власти в губернии он поражал своим вмешательством во все сферы жизни губернии. Принимался за все рьяно, даже через край, набирая работы и себе, и своим подчиненным. Обладая, несомненно, узким кругозором, трусливый, подозрительный, он делал ежеминутно массу промахов, за что и не взлюбила его вся губерния", – пишет Никитинская.
По ее мнению, он не казался тем важным администратором, облеченным властью, которые назначены вершить дела на нашей далекой окраине. Своими часто смешными выходками он казался выскочкой, закусившим удила в непривычной для него роли вершителя судеб обширной губернии, населенной различными элементами народонаселения. Вся его административная деятельность разбилась на мелочи, часто очень курьезные, которые невольно делались достоянием целого округа.
Например, в числе его нововведений было то, что он придумал учредить на большой Воскресенской улице, где была губернаторская квартира, полицейские посты. Посредине перекрестков поставили будки, и вот в них, на манер столичных городов, поставлены городовые, обязанные водворять порядок в Красноярске.
"В послеобеденное время сам губернатор, не опасаясь больше нападения сибирских дикарей – "чалдонов", прогуливался по тротуарам Воскресенской улицы. А вслед за ним, посредине, шествовал блюститель порядка, не спуская глаз с гуляющего сановника. Когда он доходил до следующего квартала, он выкрикивал городовому свое, получившее громкую известность в городе – "Принимай!". Получив ответ "Принял", городовой направлялся вспять к своему посту.
Теляковский нередко останавливал у городских лавок в базарные дни зазевавшуюся бабу и принимался выговаривать за то, что она ему не кланяется. Конечно, получал в ответ:
– А пошто я тебе буду кланяться, я тебя не знаю.
– Ты видишь, я губернатор, – убеждал он, показывая свои красные отвороты.
– Да нешто на тебе написано, я почем знаю, что ты губернатор, – парировала бойкая сибирячка.
И оскорбленный сановник посылал ей свое: "дура", и удалялся, напутствуемый возгласами удивленной толпы, собравшейся поглазеть на уличную сцену", – пишет Никитинская.
Споры о доме
Автор исторического портала "Красное место" Марина Терешкова рассказывает, что Красноярск после Пскова показался Теляковскому чуть ли не райским местом. Годовое жалованье енисейского губернатора составляло в год 7 тысяч рублей. Для сравнения: квалифицированный рабочий Красноярского кирпичного завода получал до 300 рублей в год.
– Особых почестей к себе Теляковский требовал при его встречах и проводинах. Когда он отправлялся в уезд, то на сходнях парохода выстраивались в два ряда его советники в парадных мундирах, треуголках и при шпагах, губернатор спускался между ними по ковру, который привозил и расстилал перед ним директор мужской гимназии, – рассказывает Марина Терешкова.
В Красноярске Теляковского устраивало все, кроме жилья. Почему-то квартирный вопрос всегда остро стоял перед губернаторами Енисейской губернии. Все они постоянно жаловались правительству на жилищные и бытовые тяготы.
В своем рапорте в столицу Теляковский сообщал о начале строительства губернаторского дома. Уверял, что сумма затрат не превысит 35 тысяч рублей.
Дом предполагалось построить двухэтажный, с балконом, обнести железной оградой. На первом этаже планировались столовая, диванная, бильярдная, две комнаты предназначались для проезжающих начальствующих лиц. Еще одна комната для проживания в ней швейцара и теплый клозет. На втором этаже предусматривались спальни, столовая, диванная и рабочий кабинет губернатора.
Но проблема заключалась в том, что городская дума не соглашалась на бесплатный отвод земли и требовала выплатить за весь участок около 76 тысяч рублей.
Теляковский такого неповиновения от городской думы не ожидал и надавил на Енисейское губернское присутствие, которое решило спорный вопрос в пользу губернатора. В ответ городской голова и гласные (депутаты думы) подали в Сенат жалобу на действия губернских чиновников. Весь город с нетерпением ждал результатов этого поединка между ветвями власти.
Наконец Сенат вынес вердикт: "Рассмотрев обстоятельства настоящего дела... за городом Красноярском признано право собственности на участок земли, назначенный по плану под застройку губернаторского дома, а, следовательно, и право получения, по усмотрению городского общественного управления, вознаграждения за эту землю в случае ее отчуждения от города. ... Правительствующий Сенат признает настоящую жалобу Красноярского городского головы заслуживающей уважения, а потому определяет: отменить постановление Губернского присутствия…"
Таким образом, решение было вынесено в пользу города. Дом так и не был построен. Но в том же 1895 году Теляковский получил за "заслуги перед Отечеством" чин тайного советника и через пару лет торжественно отбыл в столицу. С его отъездом горожане облегченно вздохнули...
* Текст из архива Сибирь.Реалии.
