Краснокаменск – второй по численности город в Забайкальском крае, он же и самый молодой. Известен как урановая столица России. В конце 60-х годов прошлого века группа геологов обнаружила в степи месторождение урана – скалу красного цвета: рядом с ней было решено заложить шахтерский поселок, со временем переросший в город. Для строительства в забайкальскую глубинку приезжали специалисты со всего Советского Союза, в том числе и из Украины.
Сейчас город стремительно пустеет – кладбище, по словам могильщиков, быстро растет и за счет тех, кто заболел из-за повышенного радиационного фона, но больше – из-за погибших на войне с Украиной.
– Когда-то сюда ехали мужики из Украины, для нас дома строили, а теперь мы к ним едем, их дома обстреливать, – комментирует работник краснокаменского кладбища Владимир свежие могилы на погосте, – а наших туда многих отправили. Всех, кто погибает, здесь хороним. И не только из Красного (сокращенное название Краснокаменска), но и из соседних деревень.
Кладбище Краснокаменска находится на краю города: здесь хоронят с самого его основания. Погост разделен на две части: "старое" – у центральных ворот, рядом с часовней, и "новое" – здесь захоронения уходят за степные холмы.
– Сейчас уже закрыто тут все, – рассказывает гробовщик Фархад, – хоронить запретили. Да и куда? Все забито могилами. Еще разрешают хоронить воинов, которых с Украины везут, а обычных, гражданских, уже и не хоронят. Много ли с Украины привозят? А вы по кладбищу походите: тут они на каждом шагу. Первым Мишу похоронили – он в самом начале "нового" [кладбища] лежит. На сопке – "Аллея славы", туда сегодня еще двух должны привезти. Точное количество погибших и не скажу, их тут по несколько человек ежедневно хоронят и в разных частях кладбища. Подсчеты мы не ведем.
"Что эти миллионы? Пусть президент подавится"
На "Аллее славы" хоронят добровольца Сергея, погибшего еще весной: тело доставили в Краснокаменск только на днях. Обычных на похоронах рыданий не слышно. Кто-то из провожающих поясняет, что у солдата не было жены и детей и, вообще, мало близких родственников.
– Он сражался как настоящий воин и пал смертью храбрых, – говорит присутствующий на похоронах офицер, – мы будем помнить его. Прошу каждого из вас подойти к могиле и попрощаться.
После церемонии прощания раздаются выстрелы, пришедшие отходят от могилы, слышен стук земли о крышку гроба. Из толпы доносятся голоса.
– Ну и дурак. Куда он поехал? Лучше бы дома сидел.
– Ну вот, ехала одного хоронить, в итоге двоих за раз, – причитает знакомая Сергея из Новосибирска. В Краснокаменск она приехала на похороны умершего из-за проблем с сердцем родственника, тогда и узнала о гибели Сергея.
На вопросы корреспондента собравшиеся отвечать отказываются, не хотят даже назвать фамилию погибшего Сергея – на могиле пока нет памятника, только земляная насыпь.
– Вот вам это зачем? Мимо идете? Вот и идите! – говорит брат погибшего Игорь.
Проходящие мимо все же задерживаются.
– Еще одного похоронили? Да когда же это закончится? – спрашивает неизвестно у кого 53-летний Николай.
Он приходит на кладбище каждую неделю: здесь, на "Аллее славы", похоронен его племянник Роман Новоселов. 20-летний военнослужащий погиб в Украине в августе прошлого года.
– А вот Димка Вторушин рядом с ним лежит, – Николай показывает рукой на соседний памятник. – Они вместе были, вместе погибли. Из гранатометов их обстреляли. Вот все говорят про них: "Герои, герои", город их фотографиями обвешали. А кому нужно это геройство-то? Они ж мальчишки совсем, неопытные, необстрелянные. Просто кинули необученных пацанов на смерть.
Николай достает бутылку водки, откручивает крышку, делает несколько глотков.
– А ведь государство отблагодарило брата моего, отца Ромки. Знаете как? Как мобилизация началась, второго сына призвали. А их в семье два ребенка всего. После Ромкиной смерти брат кое-как держался, что ему эти миллионы – пусть президент подавится. Теперь каждый день молимся – хоть бы живым вернулся.
На "Аллее славы" около семидесяти могил: здесь и бойцы ЧВК "Вагнер", и мобилизованные, и контрактники. Горожане говорят: власти планируют установить на этом месте большой мемориал, поэтому многие родственники хоронят погибших военных отдельно – чтобы могилы не стали частью монумента.
– На "новом" кладбище захоронений ребят из Украины – на каждом шагу, – говорит Николай, – скоро еще одно кладбище появится, в стороне аэропорта, и там хоронить будут. Скоро у нас здесь людей вообще не останется. Сколько ребят перехоронили после чеченской войны, сколько людей от рака поумирало, сейчас еще и "спецоперация" эта.
"Жить здесь опасно для здоровья"
По данным на 2021 год, население Краснокаменска составляет чуть более 51 тысячи человек: горожане в основном работают на местных шахтах, в торговле или на железной дороге. Важным градообразующим элементом города многие годы является Краснокаменская ИТК ЯГ-14/10. Именно в Краснокаменске отбывал часть своего наказания бывший совладелец и глава нефтяной компании "ЮКОС" Михаил Ходорковский.
– Молодые отсюда бегут, – рассказывает Ирина, сотрудница краснокаменской Центральной библиотеки, – хорошей работы здесь нет. Да и образование высшее не получишь: в городе только средние профессиональные училища да школы. После получения "вышки" в более крупных городах возвращаться не стремятся. И дело, наверное, не только в работе. Жить здесь опасно для здоровья.
Говоря про опасность местной жизни, Ирина имеет в виду котлован Стрельцовского месторождения урана, расположенный буквально в 5 километрах от города – здесь несколько десятилетий открытым способом добывали уран. Радиоактивный фон у кромки котлована даже сейчас зашкаливает почти вдвое от разрешенных максимумов (при максимально допустимых 50 микрорентген в час (мкр/ч) – до уровня 80 мкр/ч и выше).
Месяцем ранее в Краснокаменске побывал инженер-физик из Подмосковья Андрей Ожаровский, преподающий физику в школе и известный тем, что в свободное от работы время ищет участки радиоактивных загрязнений вблизи предприятий атомной промышленности. Денег Ожаровский за это не получает, хотя считает, что власти городов могли бы и доплачивать за его изыскания – речь ведь идет о здоровье местных жителей, в том числе самих чиновников. В Забайкалье приезд физика вызвал некоторый переполох, особенно среди руководителей градообразующего Приаргунского производственного горно-химического объединения (предприятие госкорпорации "Росатом"), извлекающего уран из местной руды. ППГХО – одно из крупнейших уранодобывающих предприятий в мире.
Перед визитом инженера Ожаровского ППГХО внезапно прекратило сбросы из новой трубы в водоем Плотина (ранее техническое водохранилище, сейчас горожане в нем рыбачат и купаются), о котором исследователю писали местные. Рыбаки с Плотины рассказали Ожаровскому, что с мая поток воды был такой, что его слышно было на другой стороне Плотины. На берегу физик зафиксировал повышение фона в месте спуска воды из-за того, что оно отсыпано радиоактивным щебнем, который он также нашел и в границах города Краснокаменска, и за городом.
– Явно запущен некий процесс, который уже привел к замору рыбы – это характерная биоиндикация. То есть что-то гадкое туда точно было сброшено, но думаю, что причина тут пока не в радиации, а в химическом загрязнении. По заявлениям атомщиков, водоочистные сооружения работают, шахтные воды проходят очистку и в Плотину сбрасывается "нормативно-чистая" вода. Но это по документам. Рыба, видимо, оказалась неграмотной и погибла от отравления, – говорит Ожаровский. – В хвостохранилища Гидрометаллургического завода (ГМЗ), где из руды и извлекают уран, я даже не совался. Это очень злые среды, они радиоактивны, без сомнения, и с ними непонятно что делать в долгосрочной перспективе. Так вот в такие места, где есть предупреждающие знаки, ограждение, я никогда бы не полез. Изучил общедоступные места, куда может попасть любой житель города, и обнаружил радиоактивные отвалы повсюду. При любой добыче уранового сырья есть отходы вскрышных пород, которые могут иметь повышенное содержание радионуклидов: после проверки дозиметром высокорадиоактивное идет в производство, а низкорадиоактивное – в отвалы. И эти отвалы в местах урановой добычи у Краснокаменска повсюду: местами это физически горы высотой с трехэтажный дом, которые никак не огорожены и не обозначены предупреждающими знаками. Где-то это площадки, которые футбольными полями измерять можно. Но я вам точно могу сказать, что подтверждается моими исследованиями: отвалы эти радиоактивны. Но хранилищами опасных отходов, с точки зрения ППГХО, они почему-то не считаются.
В микрорайоне Октябрьский, который долгие годы был местом обитания для работников комбината, физика повергла в шок самая радиоактивная находка за все время его исследований.
– Рядом с одним из заброшенных рудников ровная площадка и какая-то деревянная конструкция. И камни лежат. Я шел там, измерял – 1, 2… 246 микрозиверт в час! То есть 24 600 микрорентген в час. За все время, что я занимаюсь этой работой, тот камень оказался самым радиоактивным – на территории, которая вообще никак не огорожена и не обозначена. Сколько там таких камней, я не знаю, но от этого мы убежали как от огня, – рассказывает Ожаровский.
После опубликованного в местном издании "Чита.ру" интервью физика Ожаровского пресс-служба комбината разослала в местные СМИ релизы, отрицая его выводы и, в частности, называя озвученные им показатели загрязнения завышенными: "После публикаций псевдоэксперта в сетях и СМИ межрегиональное управление № 107 Федерального медико-биологического агентства России (ФМБА РФ) провело внеплановую проверку с использованием лицензионного и поверенного оборудования и не выявило указанных в статье нарушений, – написали представители ППГХО. – На промплощадке ППГХО в режиме реального времени отображаются на электронном табло в центре города. Например, 21 июля это было 13 микрорентген в час, что значительно ниже нормы".
Местные жители по-прежнему работают на Приаргунском горно-химическом комбинате. На вопросы о том, не боятся ли каждый будний день приходить к источнику излучения радиации, разводят руками: альтернативы нет.
– Я 11 лет работаю в шахте, – говорит Василий из Краснокаменска, – во-первых, по образованию геолог. Во-вторых, а какую работу вы можете мне предложить? В регионе нет высокооплачиваемых вакансий, в любом случае придется идти туда, где так или иначе подкосится здоровье. Нет, есть у меня несколько коллег, которые добровольно в Украину воевать поехали, из-за денег. Так это тоже опасность. Нет уж, лучше я тут, в шахте.
Учительница Лариса говорит, что об опасности радиационного заражения знали задолго до того, как решили рабочий поселок близ комбината расширить до полноценного города – Краснокаменска.
– Строительство города на этом месте, в принципе, было плохой затеей, – рассказывает Лариса, – многие понимали. Кто строил город? Приезжие из Украины, Беларуси и других стран СНГ. Сколько тогда людей от раковых опухолей поумирало, только Бог знает. Да и продолжают умирать, просто об этом не говорят. Был у нас микрорайон Октябрьский, не так давно расселили, так там уровень радиации превышал все нормы, а люди там жили еще с времен СССР. Умирали, но даже не знали из-за чего. А сколько добивались расселения? За это время столько людей перехоронили. Как гибли от опухолей, так и продолжаем, только сейчас война еще добавилась.
Октябрьский, в котором Ожаровский нашел "самый радиоактивный объект", успешно существовал на протяжении многих лет до появления Краснокаменска. В поселке, построенном для геологов, нашедших уран, были школа с плавательным бассейном, детский сад, клуб, библиотека, больница. В 1970 году здесь фиксировалась максимальная численность населения – почти шесть тысяч человек. Сейчас здесь снесли последний объект "капстроительства" – здание местной школы, чтобы сюда не вернулись и самовольно не поселились бывшие жители, недовольные принудительным расселением. До Октябрьского из Краснокаменска больше не ходит никакой общественный транспорт.
"Такого нацизма, как в России, не видел нигде"
– Когда в Украине война началась, многие шахтеры отправились добровольцами, – рассказывает жительница Краснокаменска Наталья, – да и жители разделились на два фронта: одни войну поддерживают, другие – нет. Больше, конечно, не поддерживают. Но открыто сказать об этом боятся. Хотя, когда смотрим на статистику, предоставляемую государством, и на реальные потери – волосы на голове шевелятся. Пропаганда еще эта. У нас же возле профессионального училища стали мемориал участникам спецоперации устанавливать. Да все об этой войне напоминает.
Мемориал, посвященный участникам войны в Украине, устанавливают на территории Краснокаменского горно-промышленного техникума рядом с памятниками, посвященными аварии в Чернобыле и войне в Афганистане. Правда, решение властей устраивает не всех жителей.
– Ну а для чего? – говорит 64-летний Александр, – война в Украине зачем нужна? Мы в ней победили? Нет. Да и даже если победим, что за победа такая?
56-летний Федор Микадзе приехал в Краснокаменск в начале 90-х, всю жизнь проработал в пожарной охране. И для него война, начавшаяся в Украине, стала личной трагедией.
– Я поругался со многими друзьями, которые поддержали происходящее, – говорит Федор, – они кричат, мол, нацизм там. Да какой нацизм? Такого нацизма, как в России, я не видел нигде. Меня здесь и чуркой называют, и с кулаками налетали из-за национальности. То, что происходит сегодня в Украине, – это лишь агрессия славянского народа. Я говорил о том, что Россия начала с Осетии, украинцы будут следующими. Так оно и случилось. А вообще, дело же не в нации. Не нужно быть свиньей, тогда и на твое происхождение никто смотреть не будет. И памятники тогда не будут нужны.
