В конце ноября Следственный комитет по Алтайскому краю завершил работу с материалами уголовного дела о жестоком избиении жителем города Заринска своей жены. Он бил женщину несколько часов, нанес ей больше 100 ударов табуреткой и резиновой битой, в том числе по голове. А утром обнаружил, что супруга мертва.
Действия обвиняемого следователи квалифицировали как "причинение среднего вреда здоровью, не опасного для жизни". По заявлению представителей регионального управления СК, женщина умерла не от избиения, а "от других причин". Муж погибшей объяснил, что был "зол на жену": к семейной паре в гости пришли приятели, хозяин дома несколько раз предупреждал супругу, чтобы она не злоупотребляла спиртным, но та "ослушалась", говорится в официальном релизе СК.
По данным "Медиазоны" (совместное исследование с "Новой газетой"), ежегодно в России фиксируется не менее 64 тыс. случаев домашнего насилия. От 10 до 14 тысяч женщин в год погибают от рук своих мужей.
Но есть и другая статистика: от 2,5 до 3 тыс. женщин ежегодно сами убивают своих партнеров – это 80% от общего числа убийств, совершаемых женщинами. Практически во всех подобных случаях женщина испытывала систематическое насилие со стороны супруга или сожителя.
"Бил кулаками, потом стулом"
Жительница Красноярска Елена в браке прожила 10 лет. Двоих детей воспитывает одна: с мужем развелась несколько лет назад – он часто ее избивал. С супругом Лена познакомилась на работе: оба они учителя, работали в одной школе. И поначалу даже представить было невозможно, что что-то "пойдет не так".
Остановился, только когда дочка бросилась на него с ножом
– Первый раз мы разъехались на несколько месяцев после того, как Олег избил меня на глазах у детей. Дочери было 8 лет, сыну – 4. Олег тогда уже не работал в школе, устроился на предприятие, где были и ночные смены. В тот день мы с ребятишками приходим домой – он спит. Я думала, отсыпается после смены, подходить близко не стала, чтобы не беспокоить. К вечеру, когда пора было укладывать детей, решила его все-таки разбудить. И только тут заметила, что он пьян. Он стал бить меня сразу, как поднялся с дивана. В живот, по голове. Кулаками, потом стулом. Бросил на пол. Всё это – просто потому, что я не дала ему поспать. Остановился только тогда, когда дочка схватила огромный кухонный нож и с визгом бросилась на него. Когда уходил, пригрозил, что вернется и убьет меня, – рассказывает Елена.
Лена вспоминает, как они с детьми несколько дней сидели в темноте, чтобы Олег думал, будто никого нет дома. Как она запрещала детям приближаться к входной двери (замки в квартире сразу поменяли).
– А я всё думала о том, что произошло, и понимала, что это не случайность. За год до этого Олег при таких же примерно обстоятельствах вывихнул мне руку. Пришлось идти в травмпункт. Там соврала, что какой-то незнакомый человек напал на меня в подъезде. Они передали в полицию. Полицейские к нам приходят разбираться, а Олег так встревоженно говорит: "Да? На тебя напали?!" Как будто не помнит, что было на самом деле… Да и раньше он по пьяни куражился, правда, без рукоприкладства, но я его всякий раз прощала, – рассказывает Лена.
Через несколько месяцев Лена с мужем помирилась. Говорит: видела, как маленький сын скучает по папе, и не выдержала.
Через три недели все повторилось заново. Только после этого Лена рассталась с мужем навсегда.
Учителя, жены полицейских, чиновников – в кризисные центры обращаются все
– Каждый месяц в наш кризисный центр поступает примерно 80 звонков. Не все они про насилие, но 20–25 – стабильно про него. В феврале этого года у нас открылось убежище, и с того времени через него прошли 32 женщины, почти все с детьми, – рассказывает Наталья Пальчик, директор красноярского кризисного центра "Верба". – Мы работаем 20 лет, и у нас ни разу не было людей, которых принято называть "социально неблагополучными". Эти-то как раз в кризисный центр не пойдут: они выпили, подрались и тут же сидят милуются. А к нам обращаются учителя, жены полицейских или чиновников. Причем чаще всего тогда, когда было уже много подобных эпизодов, женщина живет с этим несколько лет и никому ничего не может доказать.
25 ноября, в Международный день борьбы за ликвидацию насилия над женщинами, учрежденный ООН, правозащитная организация "Зона права" открыла горячую линию по бездействию полицейских и чиновников в вопросах домашнего насилия (телефон и Whatsapp: 8 (917) 897 6055, Telegram: t.me/infozonaprava, е-mail: info.zonaprava@gmail.com). Работать она будет до 6 декабря.
Как рассказывает координатор "Зоны права" Булат Мухамеджанов, обращения на горячую линию стали поступать с первых же часов ее работы. Правда, в основном анонимные.
Женщины убивают, когда доведены до предела
– Большого вала звонков мы не ожидаем – все подобные инциденты носят латентный характер, и, как правило, люди обращаются либо тогда, когда произошло непоправимое, либо когда все правовые средства уже исчерпаны, помощи ждать неоткуда и последняя надежда – постараться сделать информацию публичной, – рассказывает Булат Мухамеджанов. – Так в прошлом году нам позвонили родственники Гульназ Бадертдиновой, супруги полицейского, которая покончила с собой, не выдержав многолетних издевательств. Выяснилось, что он регулярно избивал жену так, что их дети в ужасе выбегали на улицу, звали на помощь. Но помощи так ниоткуда и не было.
Как рассказывает Мухамеджанов, именно в таких ситуациях и женщины чаще всего убивают своих родственников: либо из самообороны, либо потому, что доведены до предела.
– Вчера мы подключились к громкому делу в Перми – там 15-летняя девочка убила отчима, который напал на ее маму и бабушку. По нашим данным, до того, как случилась трагедия, мужчина занимался рукоприкладством в семье и раньше. Сейчас мы представляем интересы подростка, – говорит Булат Мухамеджанов. – И таких случаев очень много. Другое дело, что у нас в правовой системе отношение к ним, скажем так, нейтральное. Никто не говорит об этом как о системной проблеме. А пресс-секретарь президента предпочитает "промолчать", когда речь заходит о подобных ситуациях. Между тем вопрос этот уже давно перезрел.
Сейчас в России за "первичное совершение побоев в семье" установлена административная ответственность: штраф от 5 до 30 тыс. рублей, арест на срок до 15 суток либо обязательные работы от 60 до 120 часов. Однако еще в 2016 году в Госдуму был внесен законопроект "О профилактике семейно-бытового насилия" – в нем прописаны меры по защите жертв "домашнего тирана" и ответственность полицейских чиновников, оставивших проблемы в таких семьях без внимания.
Три года законопроект пролежал в Думе фактически без движения. Сейчас вновь началось обсуждение документа; он может быть принят до конца 2019 года.
Но, как выясняется, у этого закона – множество противников.
"Сначала этот закон – потом гей-парады"
24 ноября в Красноярске прошел пикет против домашнего насилия и в поддержку принятия закона о семейно-бытовом насилии. Организатором акции стало сообщество "Феминизм + Красноярск". На пикет, как рассказывают его организаторы, горожане реагировали по-разному. Кто-то присоединялся к акции. Кто-то пытался переубедить ее участников. Кто-то вел себя довольно агрессивно.
– Не знаю, почему у некоторых людей возникает недопонимание в этом плане. Может быть, они с домашним насилием никогда не сталкивались, эта тема им просто непонятна. Но в интернете было столько агрессивных комментариев по поводу нашего пикета… Не знаю, каковы эти люди в реальной жизни, но ощущение такое, будто они хотят, чтобы за ними оставалось право на насилие, – говорит Наталья Дралюк, психотерапевт, консультант движения "Феминизм + Красноярск".
В эти же дни свои митинги и пикеты в разных регионах России проводили и противники закона. Главным инициатором акций стало православное движение "Сорок сороков".
На страницах в соцсетях красноярского подразделения "Сорока сороков" закон называют "фашистским", "разрушающим семью", "антинародным", "разваливающим Россию".
– Этот закон нацелен на разрушение семьи, а не на ее укрепление. В Уголовном кодексе есть несколько статей, по которым можно привлечь домашнего тирана. Есть кризисные центры – женщины могут обратиться туда. А если семейные конфликты происходят на почве алкоголя и наркотиков, так, может, с ними и надо бороться? Участковые перекладывают бумажки вместо того, чтобы работать с семьями, и это, конечно, проблема. Но принятие закона ее не решит, – заявил сайту Сибирь.Реалии координатор движения "Сорок Сороков – Красноярск" Евгений Абликсанов. – Этот законопроект сформулирован так, что человеку страшно будет вступать в брак. Там все меры направлены на то, чтобы отвратить людей от создания семьи.
На вопрос, чем именно принятие закона разрушит семьи, у представителей "Сорока сороков" есть вполне четкие ответы:
– Оксана Пушкина, которая его сейчас продвигает, много лет провела в Америке. В Европе таких законов напринимали – теперь вроде бы и нам надо. Вот так, через подобные законы, которые лоббируют феминисты и ЛГБТ-сообщество, нам западные ценности и хотят навязать. Все это звенья одной цепи. Сначала такой закон, потом – гей-парады, – считает Евгений Абликсанов. – Но мы-то по-другому живем, и менталитет у нас другой. И государство многонациональное и многоконфессиональное. На Кавказе, например, люди вообще не понимают, как такой закон может существовать.
Смущают противников закона и некоторые термины, использованные в документе.
– Вот что это такое – "экономическое насилие"? Под это понятие можно подогнать что угодно. Если я, например, ребенку что-то не куплю, потому что он плохо учится или у меня просто денег нет, он может на меня жалобу написать? Или "сексуальное насилие": как я понимаю, если у меня жена пойдет налево, а я ей буду запрещать, то это оно и будет? Кроме того, по этому закону человека могут выкинуть из его же собственной квартиры, если он якобы совершил насилие, – говорит Евгений Абликсанов.
В тексте законопроекта ничего подобного, конечно, нет. В частности, экономическое насилие объясняется как "умышленное лишение человека жилья, пищи, одежды, лекарственных препаратов <…> денежных средств, на которые он имеет предусмотренное законом право". Сексуальное насилие толкуется так же, как в Уголовном кодексе.
Никто не собирается и отнимать жилье. Однако не так давно в законопроект были предложены поправки, согласно которым "домашнему тирану" могут запретить приближаться к своей жертве, а в исключительных случаях по судебному предписанию (ордеру) обяжут временно (на период от нескольких месяцев до двух лет) покинуть место совместного проживания, даже если квартира принадлежит ему.
Закон позволяет хотя бы развести в стороны тирана и его жертву
– Если отец избивает ребенка, наверное, лучше будет, если не малыша изымут из семьи и отправят в социальный приют, в казенную чужую обстановку, а папу обяжут на некоторое время держаться подальше от семьи, – комментирует Наталья Пальчик.
– Вообще я не уверена, что противники законопроекта его читали, – считает участница сообщества "Феминизм + Красноярск" Татьяна (фамилию просила не упоминать). – Нагнетаются какие-то странные настроения, будто иностранные враги этот закон продвигают. Геев почему-то сюда же приписали, хотя они-то тут при чем? Конфликты вокруг этого законопроекта дошли уже до точки кипения. Очень жаль, если из-за параноидальных настроений мы не сможем перенять удачные примеры из чужого опыта. А принятие закона позволит как минимум развести в разные стороны тирана и его жертву. Для чего те же ордера и нужны. И заставить правоохранительные органы хоть как-то реагировать на проблему.
"Закон даст хотя бы надежду на защиту"
Почему о домашнем насилии принято молчать и почему принятие закона в буквальном смысле слова жизненно необходимо – такие вопросы сайт Сибирь.Реалии адресовал Наталье Пальчик, создательнице и директору кризисного центра "Верба".
– Наталья Борисовна, один из самых частых вопросов, когда речь заходит о домашнем насилии, – почему женщина годами его терпит и не уходит?
Кто же будет методично копить справочки про сломанные ребра?
– Одна из причин – психологического характера. В большинстве случаев женщина, которая подвергается насилию, в детстве жила в "травмированной" семье. Либо папа был агрессором, либо родители пили, либо происходило еще нечто, из-за чего ребенок страдал. Человек вырастает и такую семейную ситуацию воспринимает как норму. Умом вроде понимает, что надо что-то перестроить, но это уже на уровне подкорки. Иногда бывает, что женщина выходит за человека, в котором вообще ничто не указывает на будущего "домашнего тирана". Но потом с его стороны начинается тотальный контроль, психологическое, экономическое давление… И женщина не воспринимает это как тревожный сигнал. Потом появляются дети. А когда дети маленькие – это самая опасная ситуация для женщины. Она находится в полной зависимости от мужа, работать и содержать себя не может. Часто и уйти ей некуда. Вот тут во всей полноте и проявляется история с насилием.
– Чем объяснить бездействие правоохранительных органов в подобных случаях?
– Заявления в полицию особо не помогут: по действующим законам человека можно привлечь за истязания, если трижды в течение года будут подтверждены факты побоев с его стороны. Но представьте: кто же будет методично собирать и копить справочки о том, что тебе ребра сломали? И вот женщина запугана, финансово зависима, муж ей несколько лет промывал мозги: ты, мол, без меня никто, уйдешь – я тебя все равно достану, а детей отберу. А поскольку он ее уже бил, женщина понимает, что свои угрозы он вполне может обратить в действия. Часто женщина решается на разрыв только тогда, когда насилие "перекидывается" уже и на детей и она понимает, что надо хотя бы их спасать.
– Мужчины-агрессоры – тоже из "травмированных" семей?
По свистку ложимся, по свистку кашу едим... "Установка на подчинение" прививается еще в детском саду
– А откуда же еще им быть? Помню, на один радиоэфир о работе нашего центра позвонил молодой человек. И рассказывает: "Отец нас нещадно бил по каждому поводу. Я, когда рос, поклялся, что своих детей пальцем никогда не трону. И мне это удавалось какое-то время. Но как-то раз мой сын что-то там натворил – и на меня прямо затмение нашло какое-то, я "выпал", ничего не помню. Потом пришел в себя – и понимаю, что стою с ремнем в руках… Был в ужасе сам от себя".
Этот сценарий "вылез" у него из подсознания. Человек и хотел бы как-то по-другому реагировать на некоторые ситуации, но у него не хватает для этого внутренних ресурсов. Если мальчик постоянно видит, что мама терпит насилие, он против своей воли начинает воспринимать это как норму.
– Прощать или не прощать?
– Если женщина поменяла стратегию поведения, начала отстаивать свои права – то и мужчина, в принципе, может поменяться. Но если она продолжает оправдывать его какими-то внешними причинами или влиянием алкоголя, то очень сильно рискует. Все будет идти только по нарастающей – он ведь чувствует себя безнаказанным. А вообще есть золотое правило: ударил раз – надо уходить. Даже если вы когда-нибудь потом возобновите отношения, надо менять свою позицию и не терпеть.
– Закон о семейном насилии может что-то реально изменить или, как всегда, "разруха только в головах"?
– Ну, с его принятием хотя бы прямым текстом будет написано, что это преступление, за которое агрессора ждет уголовная ответственность, а не разговор с участковым по душам. И это уже большой плюс – можно ждать хоть какой-то защиты. Конечно, этот закон не универсален. Человеку важно самому понимать, где проходит грань между нормой и насилием. К сожалению, это очень трудно, ведь в нашем менталитете еще с детского сада укореняется: по свистку садимся, встаем и ложимся, никто не ест кашу, пока воспитательница не сказала, и т.д. И примерно такой подход "с узаконенным насилием" распространяется на все сферы нашей жизни.
– Центр "Верба" работает 20 лет. Изменилась за это время ситуация с домашним насилием у нас в стране?
– Изменилась к лучшему. Во-первых, в обществе стали об этом говорить как о проблеме. Во-вторых, ушла установка "не выносить сор из избы" – люди поняли, что можно рассказать о своих бедах, попросить помощи и никто не будет в них тыкать пальцем. Появились социальные гостиницы, кризисные центры. И сознание женщин поменялось. Еще 20 лет назад считаться "разведенкой с детьми" в нашем обществе было не совсем прилично. Сейчас женщины, к счастью, стали более самостоятельными и относятся к этой ситуации совершенно по-другому.
…В конце ноября 2019 года родственники четырех россиянок, погибших из-за домашнего насилия, попросили министра юстиции России Александра Коновалова проверить "на предмет соответствия им занимаемой должности" его заместителя Михаила Гальперина.
Гальперин в официальном ответе Минюста Европейскому суду по правам человека заявил, что российское правительство не рассматривает домашнее насилие в качестве "серьезной проблемы" и считает, что его масштабы в стране "достаточно преувеличены".
