"Мне кажется, на подсознательном уровне многие хотят заразиться и умереть, чтобы перестать, наконец, бороться за выживание", –говорит Татьяна Фролова, режиссер театра "КнАМ" из Комсомольска-на-Амуре. Свой новый видеопроект, созданный в условиях карантина, Татьяна назвала "Оставайся живым". Идея заключается в том, что люди, живущие в разных частях света, общаются с режиссером, который пытается понять, как изменилась за время самоизоляции человеческая психика и наши представления о будущем.
"КнАМ" называют "первым частным театром в СССР после 1927 года" – он появился в 1985 году. К своему 35-летию театр подходит совершенно невостребованным и непонятым на родине, при этом неизменно пользующимся большим успехом в Европе. Визитная карточка театра – спектакль "Я есть", посвященный теме памяти об эпохе Большого террора.
Благополучной аудитории такая концентрация горя кажется невозможной, в публике постоянно переспрашивают: Неужели это и в правду подлинные истории?
В одной из рецензий на этот спектакль говорится: "Я есть" начинается с глубоко личных воспоминаний и переживаний. Актеры театра КнАМ Елена Бессонова, Дмитрий Бочаров и Владимир Дмитриев рассказывают о своих семьях, в каждой из которых были репрессированные. И уже как будто нет актерства, нет лицедейства, только личная боль, только реальные слезы. Благополучной швейцарской аудитории такая концентрация горя кажется невозможной, в публике постоянно переспрашивают: "Неужели это и в правду подлинные истории? Или собирательный образ?". Но в том-то и состоит реальность ужаса, что подобных историй не три, их миллионы. И каждое из этих личных повествований неразрывно сплетено с историей города, родного края, страны. Таким образом "Я есть" объединяет две истории: большую, которая говорит о постройке города Комсомольска-на-Амуре, о лжи государства и о программированном забвении, и маленькую, личную, индивидуальную. Кто я есть, если я не помню своих предков, не знаю, что они пережили, откуда они родом?"
Театр и политика
– Пару лет назад мы были на читках во Владивостоке, куда приехали московские критики, и показали наш спектакль "Я есть". Эксперты просто встали и вышли – даже не стали ничего обсуждать. На тот момент спектакль уже был показан в нескольких странах Европы, где люди аплодировали стоя, – рассказывает Татьяна Фролова.
Обычно часть года труппа театра проводит в Европе – во французском Лионе находится продюсирующий их театр "Селестин".
В марте этого года театр "КнАМ" собирался ехать в Берлин, чтобы принять участие в ежегодном фестивале "новой драмы" FIND.
– Планировали показать спектакль "Моя маленькая Антарктида". В итоге остались без фестиваля и финансирования. Обычно мы получаем в Европе деньги на новую постановку и можем полгода существовать. Хорошо еще, что у нас бесплатная аренда помещения в Комсомольске, вот уже 35 лет городские власти не берут с нас деньги. – делится режиссер.
В будущем учебном году Татьяна все же не оставляет надежду поработать с французскими студентами, как делала это раньше по приглашению Парижской консерватории драматического искусства и Лионской консерватории.
– Преподаю, конечно, на русском. Хотя французским владею лучше, чем английским – потратила на него 10 лет, ходила заниматься к одному профессору у нас в Комсомольске, – рассказывает она.
Дышать битым стеклом
– Мне кажется, когда пандемия закончится, люди забудут все через неделю, поэтому не уверена, стоит ли делать об этом спектакль. Но мне интересен сам процесс, что сейчас происходит в мире, как мы друг от друга отгораживаемся, закукливаемся – это я и пытаюсь исследовать в проекте "Оставайся живым", – рассказывает режиссер.
Признается, что поначалу очень боялась коронавируса. Делала посты в соцсетях, призывала носить маски.
– У меня друзья за границей, и когда я видела фотографии всех этих гробов, много-много, и их вывозят сжигать в какую-то другую печь, потому что здесь не хватает места – это производит сильное впечатление. А потом наши медики стали выкладывать видео с пациентами – человек еще говорит, а врач уже знает, что легкие у него в кашу, и он смотрит в эти глаза... Или когда молодой парень рассказывает, что никогда ничем не болел, а теперь умирает и рассказывает, что "это как дышать битым стеклом" - может, тут и постановочные видео, сейчас трудно понять... Вот поэтому я и вышла на Блёен Изамбард из Лиона, которая сама переболела коронавирусом.
Специально для проекта "Оставайся живым", Блёен Изамбард, переводчик и правозащитник, рассказывает о том, как повлиял на неё опыт болезни:
– Я состою в организации, которая раздает еду бездомным и попавшим в тяжелое положение, готовлю в день 15 обедов, а молодежь на великах развозит. Болеть мы начали с Павлика, моего сына. Думали грипп, он кашлял и очень уставал, сильно болела голова, но через 10 дней стало лучше. Потом то же самое началось с мужем, Бенуа, на этот раз врач сказал - наверное, коронавирус, прописали кортикоиды и антибиотики. Потом я. Очень болела голова и была дикая усталость. Страха за себя не было, страшно заразить кого-то. Я с 7 лет веду дневник, а сейчас вот не могу - и это очень странно... Может, вас в России защитит то, что люди не верят в этот вирус? Думаю, нас связывает любовь – даже к чужим людям, которых мы не знаем.
В проект "Оставайся живым", Марина Когай, ученый, живущая и работающая в Китае, вспоминает тревожные дни начала эпидемии:
– Карантин объявили во время празднований китайского Нового года, когда и так все закрыто и людей на улицах нет. Мы подумали: ну и ладно! Но потом при выходе из кампуса стали проверять температуру, записывали во сколько выходишь и куда идешь, то же самое в магазинах, меряют температуру, записывают телефон, без маски даже в автобус нельзя было сесть. Самое интересное, что паника у меня началась только в России. В Китае не было – там такой контроль! Представьте, я вернулась на самоизоляцию в Россию, но по-прежнему дважды в день отчитываюсь перед китайским начальником о своем самочувствии! Летела в Хабаровск через Сеул, и здесь в аэропорту попросили написать, в каких странах была за последнее время, я указала Китай и подумала – а кто-то ведь мог не написать и ему бы сошло с рук! Это было в середине февраля, и помню, как я одна ехала в автобусе в маске. Первые несколько дней в России мне никто не звонил, и я была в шоке, как тут все бесконтрольно, а мои здешние знакомые вообще не верили в коронавирус, считая, что это просто мировой заговор...
Проект "Оставайся живым", Ольга Кошелева, журналист (Хабаровск, Россия)
– Мои хроники пандемии – минус один друг. Паники нет, я эти двери не открываю. А вот после спектакля "Моя маленькая Антарктида" сутки плакала – поняла кое-что о себе. Приняла решение уйти из криминальных новостей, чувствовала, что растет льдинка в сердце, я перестала чувствовать любовь, а это так страшно, начинают происходить самые плохие вещи. Уволилась, стала пить таблетки, приводить свою психику в порядок. И когда однажды снова вышла на подмену – почувствовала, что уже иначе отношусь к людям, стала сочувствовать им, и они тоже стали на меня иначе реагировать. Что такое быть живым? Это открытые глаза, постоянный интерес, в первую очередь к себе.
Apocalipsis now
Создатель проекта, Татьяна Фролова, не скрывает своего апокалиптического видения современной ситуации в мире. По её мнению, коронавирус – это только начало страшного процесса расчеловечивания и одичания, который стремительно ускорился в последние месяцы из-за того что миллиарды людей оказались в вынужденной самоизоляции, наедине сами с собой.
– Думаю, все пойдет дальше, я даже допускаю ситуацию, что мы будем пить из луж и жить без света. Но когда ты готов к такому повороту событий – уже не так страшно. Не надо бояться: даже в концлагерях люди оставались людьми, везде можно жить, надо только стараться делать это достойно, никого не предавая. Что значит быть живым? Видеть другого, разделить что-то с ним, способность помочь, улыбнуться. Власть придумала слоган "Оставайся дома", но мне кажется "Оставайся живым" – более оптимистично. Помните, как у Достоевского "Воздуха вам надо, воздуха!".
