"Невозможно молчать". Антивоенная акция новосибирской художницы

2 января Юлия Гаврилова вышла на площадь Ленина в центре Новосибирска с плакатом "Нет войне. Хватит бессмысленных смертей". Перед этим художница нарисовала "антивоенных бабочек" и расклеила их по городу. На пикете Юлию практически сразу задержали и вскоре увезли в ОВД, откуда выпустили через несколько часов с протоколом по статье 20.3.3 КоАП ("Дискредитация ВС России"). По этой статье ей грозит штраф до 50 тысяч рублей. Юлия рассчитывает, что еще до суда уедет из России.

31 декабря, празднуя Новый год, 33-летняя новосибирская художница Юлия Гаврилова прощалась с бабушкой, предполагая, что видит ее последний раз. Бабушке – 88, а Юля уезжает в другую страну и не знает, когда вернется. Перед отъездом она решилась на антивоенную акцию.

Свой пикет Юля планировала несколько недель. Говорит, больше настраивалась морально, потому что понимала, что полиция ее наверняка задержит, но дальше молчать не могла.

– Когда узнала о войне, на несколько месяцев впала в депрессию. Еще 23 февраля из-за новостей о переброске войск к границе с Украиной была в тревоге, что это может произойти. А когда пришли новости 24-го, я в очень жесткую депрессию впала. Я не знаю, сколько я плакала. Очень тяжелое время было.

Разругалась со многими родственниками со стороны мамы. Мамы уже нет в живых, но с ее родней мы общались, поздравляли друг друга с праздниками. И вот с одного дня рождения, где начали разговор на тему войны, меня буквально выставили, когда узнали, что я против [войны] и сочувствую украинцам. Вычеркнули из жизни буквально, с этими родственниками больше не общаемся.

А как иначе? Что еще можно испытывать к людям, которые говорят: я за Путина горло порву? Мне абсолютно мерзко, неприятно, не хочется иметь в жизни таких людей, независимо от того, это родственники или не родственники.

– Жалости к ним нет? Все же это, вероятно, влияние тотальной пропаганды.

– Наверное, до 24 февраля у меня могло быть чувство жалости к подобному, и я могла бы еще дискутировать на тему политики с людьми других мнений. Но после событий, для меня абсолютно однозначных, я другого варианта не вижу, – говорит Юля.

С самыми близкими людьми, папой и бабушкой, она заключила "пакт о неразговорах о войне". Ее отец пацифист, но дочь чувствует, что пропаганда влияет и на него – вероятно, в силу возраста. "Все неоднозначно" – такова их с Юлиной бабушкой позиция. В итоге, чтобы не ссориться, они договорились вообще не упоминать эту тему.

– Мои коллеги из разных стран и друзья такого же мнения, что и я, так что здесь была отдушина. В том числе есть коллеги-художники из Украины, и я о военных действиях, очередном отключении света или обстреле, узнавала, можно сказать, в реальном времени. Сидим, обсуждаем, и тут звуки взрывов: "О, нас опять бомбить начали, придется в укрытие. Пока-пока, надеюсь, услышимся еще".

– Почему решились на отъезд?

– Оказалось, что к этому [войне] невозможно привыкнуть. И чувство опасности в России – оно только нарастает. Летом начались массовые суды и посадки за антивоенные высказывания, штрафы за пикеты, потом этот людоедский закон о "ЛГБТ-пропаганде", ужесточение закона об иноагентах. Мне буквально трудно дышать стало.

Юлия говорит, что после начала войны могла только рисовать, передавая свои ощущения бумаге, изливать на ней внутреннюю тревогу. Работы публиковала в соцсетях, без каких-либо пояснений. Ей кажется, что подписчики, среди которых немало иностранцев, и без слов понимали ее настроение и позицию.

– Еще изредка в сторис высказывалась против, но на публичные акции сил не было, – рассказывает Юлия. – А когда приняла решение уезжать из страны, поняла, что напоследок надо выйти в антивоенный пикет. Молчать 10 месяцев стыдно и уже невозможно. И непонятно, нужны ли эти акции в другой стране, насколько странно или нет будет выходить на такие пикеты в Грузии, где и так прекрасно понимают, что война – это плохо.

Я работаю диджитал-художником, так что профессия позволяет уехать без финансовых проблем, но, конечно, мне больно оставлять в Новосибирске своих друзей и особенно папу с бабушкой. Отцу уже за 60, бабушке 88 лет.

– Они вас отговаривали от отъезда?

– Нет, в этом решении они, наоборот, только поддержали меня. Да, это странно, но они при всей своей позиции осознают, что в Новосибирске перспектив меньше для меня, чем за рубежом. Нет, они не боятся за то, что меня в России могут посадить, а именно считают, что в другой стране я смогу лучше жить.

Ноябрь и декабрь я раскрашивала и вырезала бабочек с абсурдными фразами, которые иллюстрируют действие пропаганды: "Незнание – это сила", "Свобода – это рабство", "Война – это мир". Выбирала, куда буду их клеить – в городе, например, полно Z-плакатов, или надпись в метро "Прохода нет".

В итоге решила, что первые дни нового года – самое подходящее время для того, чтобы их расклеить, а потом выйти на пикет. Было страшно, задержания раньше никогда не проходила, не знала, чего ожидать.

– Была надежда, что 2-го числа "пронесет" и обойдется без задержания?

– Нет, уверена была, что задержат. Все же центр города. И в последнее время пикеты, если на плакате слово "война", а не "вобла", с рук никому из пикетчиков не сходили.

Но все было довольно вежливо, да и я не спорила. Попросили пройти на пост полиции и ждать там машину, я пошла. Потом увезли в ОВД "Центральный". Правда, когда уже допрос завершен был и мне отдали на подпись протокол по статье о дискредитации армии РФ, один из полицейских давай допытываться о том, что меня заставило выйти на акцию. Я сначала заподозрила, что "раскручивает" на показания, чтобы статью посерьезнее впаять. Но протокол был уже составлен, да и он вроде бы больше от скуки расспрашивал, со смешками. Поэтому я сначала отказывалась, как на допросе ранее, ссылаясь на 51-ю статью, а потом возмутилась – как можно не понимать, что такое [военное вторжение] нельзя ничем оправдать?!

– Что спрашивал?

– Задавал странные вопросы из серии "сколько тебе заплатили за пикет?". Сказала, что это мое личное мнение – войны быть не должно, не должны люди погибать. И почему я не могу выйти, чтобы высказать это свое мнение? Мне действительно это важно, хотя бы напоследок.

Я понимаю, что войну этим не остановлю, и может, даже ни одного человека не заставлю задуматься о том, что ее быть не должно. Но мне важно это в первую очередь для себя, что я не промолчала.