В первые дни войны в Украине в новосибирском Академгородке прошли сразу несколько акций протеста, которые завершились задержаниями протестующих сотрудниками полиции.
Утром 25 февраля полиция задержала студента НГУ, который вывесил флаг Украины с надписью "Нет войне" в окне общежития. Позже днем были задержаны четыре студентки, которые разместили антивоенные листовки на территории студгородка. И уже к вечеру задержали нескольких сотрудников научных институтов, которые провели пикеты против войны.
Общее число задержанных в Академгородке составило 15 человек, следует из данных "ОВД-Инфо" (признан властями иностранным агентом).
На студенток с антивоенными листовками составили административные протоколы о "несанкционированном вывешивании плакатов". Также одному из задержанных ученых вменили статью о нарушении правил поведения при режиме повышенной готовности (ст. 20.6.1 КоАП).
В отделе с задержанными студентами помимо оперативников также общался представитель ФСБ, который курирует НГУ, рассказали собеседники Сибирь.Реалии. Большинству задержанных вручили предостережение прокуратуры "о недопустимости нарушения закона".
"Указанные действия могут свидетельствовать о планируемых акциях протеста в форме митинга с целью выражения несогласия с действиями правительства по вопросу признания Россией независимости ДНР и ЛНР и введением войск на их территорию", – говорится в копии предостережения (есть в распоряжении редакции).
Похожие предостережения новосибирская прокуратура вручала местным жителям перед январскими акциями протеста в поддержку Алексея Навального в январе и апреле 2021 года.
Сибирь.Реалии поговорили с задержанными студентами НГУ. По просьбе собеседников их имена были изменены.
"Наши власти перешли черту"
Сергей:
– Все началось с того, когда американский президент заявил, что Россия собирается напасть на Украину. Когда я это увидел, подумал, что Запад нагнетает обстановку в своих интересах, а Пентагон и НАТО желают увеличить свое финансирование. Мне это казалось полным бредом.
Потом начались новости, что наши войска стягиваются к границе с Украиной: Росгвардия, артиллерия, самолеты на белорусских аэродромах. Потом признали независимость "ЛНР" и "ДНР". Я понял, что, судя по всему, американские спецслужбы и разведка не ошибаются.
24 февраля я проснулся, открыл новостную ленту и увидел, как обстреливают Харьков. У меня остановилось сердце, потому что произошло то, чего я боялся последнюю пару недель.
Я позвонил родным, которые живут в Таганроге, на границе с Украиной, узнать, все ли у них в порядке. Корни моей семьи идут из Украины – для меня это было важно, но я не могу сказать, что чувствую себя украинцем.
Я пошел на пары, и мы начали обсуждать это всё. Мои одногруппники были ошарашены случившимся: один из них потерял много денег из-за падения акций российских компаний. Вечером я смотрел новости, а потом решил прогуляться – мне было страшно выходить на пикет против войны, но я считал, что мне нужно что-то сделать. Война – это черта, за которую перешли наши власти в своих действиях.
Я позвонил родным, чтобы обсудить ситуацию, и мы поссорились, потому что они поддерживают [военные действия]. Моя мать работает с беженцами с Донбасса, и она говорит, что видит лица детей, испуганных войной. А я считаю, что лица этих детей – это следствие того, что наша власть сделала в Украине в последние восемь лет.
Весь день я ходил по улице, смотрел на людей, и они шли, как будто ничего не случилось. Меня это немного взбесило, и поздно вечером я решил вывесить из окна лозунг "Нет войне" и сине-желтое полотно. Я не думал, что у этого будут такие последствия.
До шести утра я смотрел новости, лег спать – и где-то через три часа меня разбудили стуком в дверь. Ко мне пришли комендант и неизвестный человек: они попросили снять флаг, я спросил, на каком основании я должен это сделать. Потом неизвестный человек сказал, что "тут нужно звонить куратору из ФСБ", и они ушли.
Через двадцать минут ко мне пришел заведующий общежитиями. Он попросил снять [флаг], мне начали грозить выселением, составлением актов [о нарушении правил проживания].
После этого появились сотрудники полиции. Они сняли меня на камеру: я сказал, что я за мир, что операция в Украине – это неправильно. Я сразу обратил внимание, что не выдвигаю каких-либо политических лозунгов. Сотрудники вели себя очень сдержанно, но мне не сказали, почему меня забирают.
Я сел в автомобиль без опознавательных знаков, и меня привезли в отдел. Сфотографировали с табличкой с номером "1" – я был первым задержанным в тот день. После этого доставили еще одного человека с плакатом "Нет войне".
Меня попросили дать объяснения: я сослался на статью 51 [Конституции] и отказался от них. В кабинете уголовного розыска меня ждали оперуполномоченный Рустам Шарафеев и неизвестный человек в костюме. Я три раза попросил его представиться – он молча смотрел на меня.
Меня попросили разблокировать телефон, чтобы убедиться, что я не веду запись на диктофоне. Он [человек в костюме] знал обо мне всю личную информацию, позже он представился сотрудником ФСБ. Мы начали беседовать: у меня спрашивали про родственников из Украины, про мое отношение к Путину. Мне говорили, что "НАТО пытается напасть на нас, разделить Россию и ослабить", что "украинцы не любят русских, обстреливают Донбасс, не соблюдают Минские соглашения".
Сотрудник ФСБ пытался войти ко мне в доверие: он сказал, что на последних выборах голосовал против Путина и поправок в Конституцию, что у нас свободное правовое государство. Я видел по его бесчувственным глазам – он почти не моргал, – что он пытается вытянуть из меня политическую позицию.
Позже приехал сотрудник Центра "Э" – все поздоровались друг с другом, и он тоже подключился к беседе. На основе моих слов они составили текст объяснительной. Я указал, что они не могут задерживать меня более чем на три часа, но мне ничего не ответили.
Они просмотрели мои профили во "ВКонтакте" и в телеграме [с моего же телефона], спросили, не курирует ли кто-то мои действия. Я рассказал, как был куплен флаг Украины – тогда меня попросили показать заказы на AliExpress.
Я уже начал подписывать объяснительную, и тут мне позвонил адвокат: он сказал этого не делать, а ссылаться на статью 51 Конституции – я сказал об этом сотрудникам.
Оперуполномоченный начал материться: "Раз не хочешь по-хорошему, будет по-плохому". Сотрудник ФСБ пообещал, что сможет сделать мне проблемы – он "перекрашивался" несколько раз в ходе нашего разговора. Меня очень сильно упрашивали, чтобы я подписал. Сотрудница прокуратуры вручила "предостережение". Мне в грубой форме сказали никуда его не выкладывать.
Потом меня отвели в "обезьянник" для задержанных, где я ждал адвоката. Дежурный сотрудник в пожилом возрасте максимально нецензурно выражался в мою сторону: "**** [чего] тебе ни сидится, зачем ты вылез?" Потом меня перевели наверх в коридор, там я увидел девочек, [задержанных за антивоенные листовки].
Когда мне вернули телефон, я увидел миллиард сообщений, звонков. Весь поток моего факультета меня поддерживал. Я тогда нестабильно себя чувствовал, и мне от их поддержки гораздо легче стало – большое всем спасибо за это. Мне написал личное сообщение преподаватель-семинарист, он организовал мою поддержку, встречу из отделения.
Как только приехал адвокат, меня сразу отпустили. Я еще раз написал, что отказываюсь от дачи объяснений. Оперуполномоченный, с которым мы общались, стал сразу приветлив в общении. Мне ничего так и не предъявили. Предостережение прокуратуры я забыл забрать из отделения.
Меня продержали больше шести часов, [еду и воду] мне не предлагали. Мы с адвокатом написали жалобу на противоправные действия полиции и передали ее дежурному.
На время, пока у меня не появится финансовая подушка на случай выселения из общежития, я отказываюсь от [публичных форм протеста]. Но за новостями невозможно не следить. Новости – это же не просто переживания, это то, на основе чего ты можешь планировать свою жизнь.
Я считаю, что [24 февраля] – это точка невозврата. Я разделяю мнение, что, судя по всему, у нас будет еще одно марионеточное государство, как Беларусь.
Той Украины, которая была, больше не будет. Отношения с украинцами как с народом у нас испортились на очень долгое время – пока наша власть на месте.
"Мы час сидели молча"
Кристина
24 февраля был моим первым рабочим днем [на новом месте], я была на седьмом небе от счастья: вау, взрослая работа. Шла довольная домой, все было хорошо. В тот день я не следила за новостями. Когда пришла моя соседка, у которой тётя в Украине, вся зареванная, тогда я поняла: "Ну все, ***** [очень плохо]". Я была в полном шоке, мы час сидели молча, не знали, что говорить.
У нас есть группа людей, которые переживают, мы ведем на курсе беседы, общаемся. Мы все в шоке, переживаем, но когда ты выходишь на улицу и видишь, что везде пусто, всем как будто без разницы – ты встречаешься с какой-то стеной, как будто ты не в реальном мире живешь.
Я и девочки нашли плакаты, которые были опубликованы на сайте "Как я могу помочь". Распечатали и пошли. Моя подруга решила наклеить плакат на электрический щит на перекрестке у НГУ.
На следующее утро меня начал искать комендант общежития, у нее была моя фотография с камеры – я сразу поняла, в чем дело. Нас повели в управление студенческими общежитиями – там уже была моя подруга, мне было страшно. Мы спокойно объяснили, что мы за мир, что это был акт поддержки людей, которые переживают за страну, в которой наши родственники и друзья.
С нами говорили вполне адекватно. Нам сказали, что территория студгородка аполитична, что студенты свои взгляды оставляют при себе. После того как мы написали объяснительные, [начальник общежитий] Гусев спросил: "А вас что, не пугает, что Зеленский заканчивает делать ядерную бомбу?" Нам сказали, что все в порядке, но попросили больше ничего не вешать или согласовывать [действия].
Прошло минут двадцать, я выдохнула, успокаиваюсь. И слышу, как ко мне снова заходит комендант: "Ты только не переживай, все будет хорошо". Спускаюсь вниз, и уже там говорят: "Бери паспорт, надевай куртку". Внизу были другие девочки. Потом в кабинет главы управления общежитиями зашли полицейские, и нас увели на улицу. Когда мы выходили, Гусев сказал: "Говорить с вами будут не полицейские, а сотрудник Федеральной службы безопасности".
Причину задержания нам не объяснили. Мне кажется, сотрудники сами не были уверены, [что мы нарушили]. Нас посадили в машину: было очень неудобно, мы сидели друг у друга на коленях, играл какой-то русский рэп, было что-то против полицейских.
Нас привезли в отдел Советского района, завели в кабинет №101 с желтыми, покоцанными стенами. Нас сфотографировали с листочками, на которых были цифры – позже мы узнали, что у полицейских не было права на это. Сначала допросили мою подругу, потом меня, а двух других девочек увели наверх. Мы боялись любого давления, потому что было страшно.
У меня брала объяснения спокойная женщина. Она спрашивала: "Вы за мир, да?" Мимо ходила женщина с бумажками, которая орала: "Вот у меня дочке тоже двадцать лет. Она в политику не лезет. А вы зачем лезете?" Когда мы сказали, что не участвовали в митингах, эта женщина сказала: "Что-то мне сдается, что они врут" – и ушла. Это было очень неприятно.
К нам в отдел приехал неизвестный мужчина. Я еще подумала: "О, дядя по нашу душу". Он представился сотрудником ФСБ, курирующим НГУ. Он был дружелюбным, общался нормально, шел с нами на контакт. В один момент он спросил: "А как вы относитесь к политике Путина?" Мы не отвечали на такие вопросы: "Мы против войны". Потом прокурор по одному вручал нам предостережения, зачитывали их. Все это снималось на телефон.
Тем временем к отделу пришли наши однокурсники, они ждали несколько часов. Пока полицейские очень долго составляли протоколы, нам передали зарядку, еду и воду. Это очень помогло: ты выходишь и видишь людей, которые идут тебя обнимать.
Все очень устали, я, честно, до сих пор в каком-то страхе. Я вернулась в комнату, еще несколько часов сидела и вообще не знала, что я могу делать. И когда-то кто-то заходил, мне реально становилось страшно – я не чувствую себя в безопасности в своей же комнате. Надеюсь, это как-то пройдет поскорее. Ужасное ощущение.
"У меня не было страха"
Ксения
Сначала, когда я увидела новости [о войне в Украине] в телеграм-каналах, я не поверила – подумала, что это какой-то фейк. Потом увидела обращение Путина, где он говорит, что начинает военную операцию, увидела видео, где ракеты взрываются, а люди кричат и паникуют.
Последней каплей стало, когда моя подруга из Белгорода написала, что проснулась от взрыва, и ей очень страшно. Начали смотреть новости: увидели, что в Белгород попала какая-то ракета. И когда однокурсница поделилась тем, что у нее тетя в Украине, что она за нее боится и переживает – по мне это тоже морально ударило. Я писала ей каждые пятнадцать минут.
Было состояние не то что апатии: ты, скорее, в каком-то пузыре, у тебя больше нет никаких других дел. Сидишь мониторишь новости и сообщения, чтобы знать, что с твоими друзьями все в порядке.
Вечером ребята начали это все обсуждать и говорить о том, что можно что-то сделать. Появилось предложение [напечатать плакаты]. Все понимали, что это за мир, чтобы война прекратилась.
[На следующий день] я как-то сразу поняла, [почему пришла полиция]. У меня было саркастическое отношение к этому: я смеялась от абсурда того, что происходит. Мне казалось, это невозможно – людей будут вызывать в полицию из-за того, что они бумажки на деревьях расклеивали.
Начальник общежитий Гусев объяснял нам, что они [взрослые] в своем возрасте не понимают, что там [в Украине] происходит, а мы пытаемся понять. Был намек, что, мол, мы некрасиво поступили, что после сумерек пошли расклеивать листовки, как будто мы этого стыдились.
Нам говорили, что можно было договориться, согласовать надписи на листовках и разместить их в местах, где это разрешено. Нам привели в пример парня, который стоял с одиночным пикетом. Гусев показал нам учебник истории России: сказал, что читает его каждый год, и порекомендовал нам его тоже почитать. Их позиция: вот вы глупые, зачем вы это сделали, без нашего ведома.
Гусев сказал, что надо обязательно писать объяснительные, что это пойдет выше, и что, возможно, мы встретимся с ректором.
Сотрудники полиции появились, когда мы написали объяснительные. На протяжении всей этой истории у меня не было страха. Мне сделали замечание в отделении, когда я засмеялась во время осмотра: сказали, что надо соблюдать субординацию и что я мешаю полиции своим смехом.
В отделе появился сотрудник ФСБ в официальном костюмчике. Он сказал, что [наши действия] пройдут по статье за мелкое хулиганство. Он был со всеми полицейскими знаком, здоровался, спрашивал, как дела. Сказал нам, что если будут какие-то санкции от университета, то можно обращаться к нему.
[В отделе] была женщина, которая кричала, что ее дочери двадцать один год, но она учится и никуда не лезет, и что нам надо удалить интернет, потому что мы лезем в политику, что у нас неокрепшие головы.
Пока мы были в отделении, на улице стояли [однокурсники]. Когда я спускалась подписывать протокол, я смогла забрать воду и немного еды. Ребят пытались выгнать, им говорили, что мы знали, на что шли, и должны нести ответственность.
Все это выглядело очень смешно и максимально абсурдно, потому что самого состава правонарушения по факту нет. И даже полицейские говорили, что в 2019 году какой-то нацист напился и зарезал бездомного, а сейчас можно даже больше получить за то, что мы сделали.
Мне очень помогло, что у меня как-то отключились все эмоции, потому что я периодически успокаивала девочек. Думаю, если бы я тоже поддалась какому-то страху и панике, мы бы тяжелее переживали эти пять часов [в полиции], – рассказала Ксения.
Как преследуют людей за антивоенные плакаты в других городах?
- В Москве ночью с 28 февраля на 1 марта полиция задержала Юлию Равилову и Анастасию Станценко. Девушек отпустили без протоколов, но в отделе на них кричали, а также заставили пройти дактилоскопию.
- Других москвичей, Михаила Святловского и Елизавету Охоту, суд арестовал на 12 суток за расклейку антивоенных листовок. Их сочли "мелким хулиганством".
- В Казани в отдел полиции № 16 27 февраля доставили несовершеннолетнего за раздачу листовок. При задержании у него отобрали телефон.
- В Барнауле суд оштрафовал на 20 тысяч рублей активистку движения "Весна" Елену Белоусову за размещение листовок с надписью "*** [Нет] войне" на улицах города.
Административная комиссия Советского района Новосибирска 16 марта рассмотрит дела студенток НГУ о "несанкционированном вывешивании плакатов". Им грозит штраф до трех тысяч рублей.
- Ранее в Барнауле задержали активиста "Весны" Илью Курсова. Ему вменили организацию акций протеста против войны в Украине из-за репоста в телеграм-чате.
- Утром 24 февраля Владимир Путин объявил о начале проведения "специальной военной операции" на территории Украины. Через час после объявления Путина российская армия атаковала соседнюю страну. В тот же день президент Украины Владимир Зеленский объявил о разрыве дипломатических отношений с Россией, о введении военного положения и всеобщей мобилизации.
