"Я там умер как человек и как мужчина"

12 заключенных ИК-6 Омска, в которой осенью 2018 года случился бунт, написали на волю письмо, в котором сообщают об угрозах в свой адрес и просят о помощи.

Жена одного из осужденных в ИК-6 гражданина Украины Виталия Ярошенко 26 июня получила сообщение от мужа с просьбой о помощи. Ее мужа переводят в ЛИУ-2 (Лечебно-исправительное учреждение), известную среди заключенных "двойку", где осужденных обычно ждут истязания. Несколькими днями ранее обитателям колонии удалось передать правозащитникам жалобу, в которой они высказывают опасения за свою безопасность. Волнения в колонии заключенные связывают с возвращением бывшего замначальника ИК-6 Василия Долгова.

– Мой муж говорил на свиданиях об угрозах. Сотрудники колонии и активисты из числа заключенных угрожали изнасиловать, сделать инвалидом, – рассказывает Александра Ярошенко. – Мой муж может долго терпеть, в том числе избиения. Сейчас я получила записку из колонии. "Виталия Ярошенко хотят вывезти на ЛИУ-2. Он просит о помощи, потому что боится", – говорится в ней. Это значит, что там все плохо. Я уверена, что это как-то связано с возвращением в колонию Василия Долгова. Он был отстранен на три или четыре месяца. До этого муж звонил мне каждый месяц, а в начале июня сказал, что пришло новое начальство и о звонках я могу забыть.

Александра Ярошенко говорит, что ее мужу хорошо известно, что такое ЛИУ-2. Это учреждение, где заключенных подвергают истязаниям и пыткам.

– На свиданиях он говорил: "Если меня туда повезут, то я просто не захочу жить". Тем более у него уже была попытка покончить с собой из-за домогательства сотрудников колонии и активистов. Это было еще до бунта, когда начальником колонии был Николай Алексеев, а его замом – Василий Долгов. Один из недавно освободившихся заключенных сказал мне, что с его возвращением их будут ломать и уничтожать.

В декабре 2018 года, после бунта в ИК-6, в ЕСПЧ была направлена жалоба от осужденных ИК-6 Омской области на нарушение статей о запрещении пыток и праве на эффективное средство правовой защиты Европейской конвенции по правам человека. Заключенные свидетельствовали об издевательствах и пытках со стороны сотрудников ФСИН. В октябрьском бунте приняло участие более 150 человек. Некоторых из них СК перевел в СИЗО-1 по Омской области, а СК возбудил дело по статье "Дезорганизация работы колонии" (ст. 321 УК РФ).

В конце декабря 2018 года один из заключенных ИК-6 рассказал адвокату Вере Гончаровой, что сотрудники колонии принуждали его дать показания о том, что якобы именно Гончарова была организатором бунта. Адвокат также сообщила "Общественному вердикту", что некоторых заключенных принуждали отказаться от жалобы в ЕСПЧ, потому что якобы Вера Гончарова "работает с Навальным, спонсируется Госдепом, пиарится на зэках". Есть заключенные, которые впоследствии отказались жаловаться в ЕСПЧ.

​В середине июня в руки адвоката Веры Гончаровой попало новое письмо. В нем, в частности, говорится:

"…обратиться к Вам с данной жалобой нас вынудили обстоятельства, которые напрямую связаны с нашей дальнейшей судьбой, а именно с нашим моральным и физическим здоровьем. На протяжении длительного времени сотрудники ИК-6 видят в нас свою собственность, которой они желают распоряжаться по своему усмотрению, нарушают наши права, а в некоторых случаях совершают уголовные преступления". В письме подчеркивается, что "контролирующие органы государственной власти Омской области и сотрудники УФСИН России по Омской области" знают о нарушениях прав заключенных в ИК-6, "но никаких действий не предпринимают".

Обострение ситуации в колонии совпало с возвращением в нее Василия Долгова, бывшего зама по безопасности начальника ИК-6 Николая Алексеева. Он был отстранен после бунта, однако сейчас снова работает в учреждении, временно исполняя обязанности начальника. По словам омского адвоката Саламу Мусаева, и Долгов, и Алексеев, который уже в колонии не работает и вышел на пенсию, имели среди заключенных своих активистов, с помощью которых выстроили жесткую систему обращения с осужденными.

– 12 заключенных, которые находятся в строгих условиях содержания (СУС), опасаются, что к ним снова начнут применять меры воздействия. Авторы письма не были участниками бунта и не могли в нем участвовать, поскольку находились в изолированном блоке, но активисты, которые работали с Долговым, говорили, что он вернется и гайки для всех будут закручивать еще сильнее, – рассказывает адвокат. Это подтверждает и Александра Ярошенко.

Заключенные в разговоре с омской правозащитницей Ириной Зайцевой признавались, что после шумихи, вызванной бунтом и последующим уходом Николая Алексеева, место которого временно занял Дмитрий Карбаинов, истязания прекратились, условия содержания стали более сносными.

– Бить стали меньше, лучше работает столовая и баня. Одежды после проверок стало больше, но потом ее опять забрали. Теплые штаны раздали каждому пятому. Если кто-то неугоден, то вывозят неизвестно куда. Так, перед Новым годом увезли уже 50 человек. Порядка при Карбаинове стало больше, но осталось много старых сотрудников. Людей даже после бунта возили в "десятку" (лечебно-исправительное учреждение №10 УФСИН России по Омской области. – Прим. СР). Обычно жалобщиков увозят на "двойку" (лечебно-исправительное учреждение №2 УФСИН России по Омской области. – Прим. СР), и люди боятся этого. Был слух, что, когда все стихнет, в колонию вернут и Алексеева, – говорит заключенный Валерий.

По словам Саламу Мусаева, Василий Долгов давал установку своим подчиненным психологически давить на заключенных, чтобы добиться самооговора.

– Некоторые осужденные после бунта написали явки с повинной, что избили дневального или завхоза. Одного из них так прессовали в ЛИУ-2, что он решил молчать и больше не выносить ничего публично. Он сказал так: "Я там умер как человек и как мужчина". Сейчас он продолжает отбывать наказание на ИК-6, – рассказывает Мусаев. – Все знают историю Владимира Халилова, который тоже прошел через ЛИУ-2. Его дело направлено в суд. Он написал явку. Я уверен, что его заставили это делать. Он ничего не говорит, боится, что будет еще хуже. Мы много раз слышали, как людей бьют электрошокером, подвешивают, заставляют стоять часами под палящим солнцем. Есть и другие формы воздействия. В карантине принуждают есть двойную порцию, а в отряде – не дают и половины. Если хочешь нормально питаться – плати 3–5 тысяч рублей в месяц. Это вымогательство, но доказать это сложно.

По словам адвоката Мусаева, новый начальник колонии Дмитрий Карбаинов в какой-то мере отказался от тех порядков, которые создали Алексеев и Долгов, но недавно выяснилось, что несколько заключенных собираются отправить в ЛИУ-2 как раз в тот момент, когда в колонию возвращается Долгов. Они боятся, что в "двойке" попадут под пытки.

– Я находился в этой колонии с 2010 года и видел, когда там было очень страшно. Я пять с половиной лет провел в СУСе (строгие условия содержания. – Прим. СР), – говорит бывший заключенный ИК-6 Армен Погосян. – По закону, если ты сидишь без нарушений, тебя должны выпускать в лагерь через 10 месяцев. Но ни один человек не вышел оттуда, не подписав все документы, что будет работать на администрацию. Многих вывозили на "двойку". Оттуда мужиками мало кто возвращался. Им уже нечего было терять. Так происходит, потому что заключенных заставляли бить друг друга. Их подвешивали за руки к потолку с мешком на голове. На "семерке" есть специальная клетка, где так стоят люди, не важно, зима на дворе или лето. Ноги опухают, как у слона. В ИК-6 заставляют человека стоять трое суток в изоляторе. Посмотрите статистику смертей в этой колонии. Не надо обращать внимание на то, что они пишут, будто человек умер от сердечной недостаточности. Конечно, сердце остановится, если заставлять его приседать по 8 тысяч раз. На время проверки таких людей просто прятали. Это продолжается годами. Виталий Ярошенко – один из тех, кто открыто говорил о нарушениях. Сейчас обострение в колонии идет из-за Долгова. Никто даже из числа вышестоящих сотрудников не может ему отказать. Поймите, в ЛИУ-2 могут убить, могут заколоть. Может случиться все что угодно.

Сотрудники ИК-6 препятствуют встрече заключенных с адвокатами. Адвокат Вера Гончарова прилетела в Омск 18 июня и не могла пройти в колонию несколько часов: ее не пускали под тем предлогом, что в исправительном учреждении в это время проводилось культурно-массовое мероприятие "Битва оркестров". Добиться встречи с несколькими заключенными адвокату удалось только к вечеру.

По словам Гончаровой, ее беседа с осужденным проходила не в специальной комнате для встречи адвоката с подзащитным, а в помещении для краткосрочных свиданий заключенных с родственниками.

– Комната, разделённая на ячейки стеклянными перегородками, с каждой стороны – телефонная трубка, все разговоры по которой прослушиваются сотрудниками ФСИН, – рассказывает Гончарова. – В этом же помещении все время находились два сотрудника колонии. Это грубое нарушение права на конфиденциальное общение подзащитного с адвокатом, предусмотренное ч. 4 ст. 89 УИК РФ.

Адвокат Каринна Москаленко 20 июня провела несколько часа у входа в колонию, но так и не смогла добиться от сотрудников ФСИН внятного объяснения, почему ее не пускают к подзащитным. Сотрудники колонии утверждали, что в учреждении есть только одна комната, в которой адвокат и заключенный могут поговорить.

– Я смогла пройти в колонию только после того, как предыдущий адвокат, Вера Гончарова, закончила работу. В колонии более двух тысяч заключенных, а сотрудники организовали работу таким образом, что работать там может только один адвокат, – говорит Каринна Москаленко. – Никакого разумного оправдания этому нет, закон при этом нарушается, и, самое главное, это имеет огромное, но нелегитимное практическое значение для сотрудников ФСИН – ограничить заключенных ИК-6 в получении юридической помощи, с одной стороны, и доступе к суду, с другой. Ибо для того, чтобы обратиться в суд, необходима квалифицированная помощь адвоката. Тем более если речь идет об обращении в ЕСПЧ. Жалобы наших доверителей на то безобразие, которое творится в омских колониях, уже зарегистрированы в ЕСПЧ.

За 5 дней, проведенных в Омске, Вера Гончарова и Каринна Москаленко смогли поговорить только с шестью осужденными, все встречи проходили в общей комнате для свиданий с родственниками.

– Сотрудники колонии ведут себя так, будто это их частное учреждение. Безнаказанность одних и незащищенность других – то, что я сегодня увидела в этой колонии. Я приложу все усилия для того, чтобы люди, которые содержатся в этой колонии, имели доступ к юридической помощи так, как это положено по Конституции. Это проблемы сотрудников колонии, если у них якобы нет дополнительной комнаты. Но они к тому же еще и искажают истинную ситуацию. У них все есть для того, чтобы допустить адвоката, они просто сознательно препятствуют допуску адвоката к подзащитным. Там вообще целый ряд прав нарушен, и вопрос конфиденциальности: что это за общение, если я ору в трубку, мой подзащитный орет мне через стекло. Нам не дали отдельную комнату, нас посадили в комнату свиданий с близкими, где все должно прослушиваться. И они меня хотят так же, как родственника, прослушать. Я не родственник, я приехала работать, а они сделали все, чтобы мне помешать! Я провела эксперимент: сколько мне придется стоять, показывая свое инвалидное удостоверение, пока мне предложат присесть? Я должна на своих больных ногах стоять перед вами?! И конечно, конкретному исполнителю, которого посадили передо мной, было очень неудобно, меня тронуло, что он все время стоял, он не мог сидеть, пока я стою. У него есть человеческая душа, я видела, что ему очень неприятно, его сделали крайним, и он даже говорил: "Ну, я здесь ничего не решаю", – рассказала Каринна Москаленко. – Если сотрудники колонии себя так ведут со свободным человеком, с человеком со статусом адвоката, значит, в отношении беззащитных людей, которые находятся под полным их контролем, они действительно имеют возможность творить беззаконие. Я верю моим доверителям и нашим заявителям в ЕСПЧ в том, что действительно их подвергают бесчеловечному обращению и даже пыткам, у нас есть факты. И когда ЕСПЧ поставил вопросы перед правительством России, мы полагали, что правительство в лице ответственных должностных лиц пресечет эти действия, но полученное на этой неделе письмо доказывает, что эти люди находятся в крайне незащищенной ситуации.

В тот день Каринне Москаленко удалось поговорить только с одним заключенным, второго сотрудник колонии ей не привел, сославшись на то, что осужденный не хочет с ней встречаться. На просьбу адвоката все-таки привести заключенного, чтобы тот мог лично объяснить причину, по которой сначала попросил о помощи, а сейчас от нее отказывается, сотрудник колонии ответил, что не может принуждать заключенного выходить к адвокату. Каринна Москаленко подчеркивает, что нет достоверных сведений о том, что осужденный отказывается от встречи с адвокатами сам, а не под давлением сотрудников ФСИН.

В письме заключенных, которое родственники передали адвокатам, сказано, что "в том случае, если от кого-либо из вышеуказанных осужденных в Ваш адрес поступит какое-либо официальное обращение, где будет указано, что кто-то не имеет претензий к сотрудникам ИК-6, прошу считать его недействительным, т. к. этот "отказ" был получен под давлением".

На следующий день, 21 июня, по словам Каринны Москаленко, сотрудники ИК-6 не пытались явно помешать ее встрече с доверителем, однако ждать его пришлось так долго, что адвокат успела поговорить только с одним заключенным.

– Перед встречей с Каринной его долго досматривали, отобрали бумаги, но вернули через продолжительное время (возможно, копировали). Каринна переживает о последствиях, которые грозят ему после ее визита, считает, что он, как и другие осуждённые, не находится в безопасности, – рассказала Вера Гончарова.

Получить комментарий о происходящем в колонии от руководства учреждения не удалось. Тем временем на сайте УФСИН по Омской области появилось сообщение, в котором говорится, что группа правозащитников и журналистов провели обход жилой и промышленной зоны исправительной колонии №6, посетили медицинскую часть колонии и отряды. На каждом из участков представители ОНК и омбудсмен беседовали с осужденными. "Жалоб и заявлений на условия отбывания наказания от осужденных не поступило", – рапортует УФСИН.

"Левада-центр" по заказу правозащитного Комитета против пыток провел опрос 3400 человек в 53 регионах. Согласно его результатам, опубликованным 26 июня, с пытками со стороны силовиков сталкивался каждый десятый опрошенный. 75% заявивших о пытках пояснили, что насилие применялось для унижения и запугивания. Также в половине случаев силовики пытали с целью получить признательные показания или другую информацию от задержанных.

Еще в апреле текущего года прокурорские проверки зафиксировали нарушения в учреждениях ФСИН в каждом втором субъекте РФ. "Нарушения установлены в учреждениях уголовно-исполнительной системы в каждом втором субъекте, 70% из них – в исправительных колониях", – подчеркнул генпрокурор РФ Юрий Чайка. По результатам проверок было возбуждено 50 уголовных дел. Однако итог этих расследований до сих пор неизвестен.